— Это было великолепно. Просто прекрасно. И мой новый голос оказался совсем не плох. Но что странно, Н'тон, я всегда был уверен, что когда мой голос окончательно установится, я буду так же хотеть петь, как и раньше. Пение — это то, что давало мне ощущение, что я принадлежу к Цеху Арфистов, что я на своём месте. Теперь я этого больше не чувствую.
Пьемур взглянул на Н'тона, молчавшего всё это время. Губы Предводителя Вейра дрогнули в улыбке, его брови сначала взлетели вверх, затем опустились вниз, прежде чем он ответил.
— Делай то, чего тебе хочется, Пье, что тебе кажется правильным.
— Что бы ни случилось со мной дальше, мне нужно научиться чему-то более важному, чем пение. Картографированию, разведке, или обучению детей. Я хочу быть нужным.
Н'тон положил ободряюще руку на плечо Пьемура, и тот услышал тихий рокот, исходящий из горла Лиот'а.
— Мой дракон говорит, что ты найдешь то, что хочешь, — сказал Нтон, а затем на мгновение застыл, слушая, что ему говорит Лиот'. Наконец, статный Предводитель Вейра усмехнулся и добавил, — Точнее, он говорит, оно тебя найдёт само.
Чуть позже Пьемур попрощался с Н'тоном и вежливо поклонился Лиот'у, чьи глаза вспыхивали сине-зеленым светом на фоне залитого лунным светом неба. Пьемур смотрел, как пара улетает в ночь и исчезает в Промежутке, но еще долго после того, как они улетели, он стоял один, озирая ночной пейзаж сверху, глубоко погрузившись в свои мысли.
Проснувшись на следующее утро, Пьемур надел свои лёгкие короткие штаны и безрукавку, которые обычно носил в Южном. Интересно, куда запропастилась Фарли, подумал он. Она исчезла из виду, сразу же, как только Лиот' вырвался из Промежутка в теплую после Форта южную ночь.
Он мысленно потянулся к Фарли, потребовав от неё ответа на свой призыв. Та ответила не сразу, передав образ своего безмятежного отдыха в лучах солнца на спине Дуралея: скакун, припав на одну сторону и свесив расслабленно губы, дремал в загоне по соседству.
— Ну разве это не здорово, — пробормотал тихо Пьемур, довольный, что его маленькая королева так легко вернулась к привычной жизни на юге.
Когда Пьемур вошел в загон, Дуралей с энтузиазмом приветствовал его, настойчиво толкаясь мордой в сгиб локтя, чтобы тот чесал его. После того, как скакун получил достаточно внимания, а Фарли почистила шкуру Дуралею так, что тот остался доволен её усердием, Пьемур надел уздечку на голову животного и пристроил седельную подушку ему на спину.
Не имея какой-то цели и места назначения, он направился наугад в сторону моря, Фарли лениво описывала круги вокруг Пьемура и Дуралея, шагающих рядом. Сначала Дуралей шёл неспешным шагом — так ему хотелось, но когда освежающий ветерок подул с берега и разбудил его окончательно, он переключился на размеренную рысь.
Ритм копыт Дуралея на мягком песке напомнил Пимуру песню, которую он учил с детьми в маленьком холде Пергамола перед самой смертью Амы. Древний стих, известный как Песнь Вопросов, передавался от Прохождения к Прохождению, из поколения в поколение, уже больше четырехсот Оборотов и был известен каждому человеку на Перне:
Почему Песнь Вопросов вспомнилась мне именно сейчас? размышлял Пьемур, пока Фарли ныряла и порхала вокруг его головы, возбуждённо щебеча. Он тряхнул головой, и по мере того, как Дуралей продолжал увеличивать скорость, его возбуждение и часть его энергии начали передаваться и Пьемуру. Подобрав поводья, он крепче прижал колени к подушке седла и, наклонившись вперед, привстал на стременах.
— Вперёд, Дуралей, — сказал он, ткнув пятками в бока скакуна. — Прибавь ходу!
Дуралей тут же ускорился, отталкиваясь своими мощными задними конечностями, и земля под ними замелькала с головокружительной скоростью. Пьемур склонился к шее Дуралея, крепко удерживаясь в седле, его тело повторяло движения скакуна. Вдохновлённый пылом своего скакуна, Пьемур пустил его в быстрый галоп, и скакун подчинился. Юноша слышал только как ветер свистит в его ушах, заглушая все остальные звуки. Фарли летела рядом с ними, используя попутный свежий ветер, помогавший ей не отставать. Пьемур знал единственное занятие, где можно было испытать такую же скорость и острые ощущения — полёт на драконе.
Он скакал всё дальше и дальше, позволяя Дуралею обгонять ветер, свистевший в ушах. Неподалеку Пьемур заметил скопление больших валунов, которые пересекали весь пляж, обрываясь в море. Он был почти уверен, что можно обойти по морю этот обрыв, но там, где вода омывала валуны, могло оказаться глубоко. Пьемур опасался направлять Дуралея туда, где тот не мог видеть землю под ногами. Скакуны были быстры тогда, когда были уверены в поверхности под своими ногами, но могли легко упасть при глубине воды меньше четверти метра, если не были уверены в надёжности выбранного пути.