Пьемур критически осмотрел свою работу, всё еще довольный, хотя и прошло уже много времени, тем, как изменил конструкцию седел, к которым привык с детства в Кроме. Его изготовленное по индивидуальному заказу седло соответствовало конкретным потребностям более теплого климата Южного Континента, где изготовленное из шкуры седло с деревянным каркасом было бы слишком жарким, тяжелым и громоздким как для всадника, так и для скакуна. Пьемур, попав на Южный, почти сразу же понял, что мягкая седельная подушка будет работать намного лучше: её легче изготавливать и обслуживать, она быстрее высыхает, а вероятность появления каких-либо надоедливых насекомых или паразитов, которые могут усеять спину скакуна гноящимися язвами и болезненными волдырями, с ней намного меньше.
Пьемур развязал путы, затем, поджав губы, как будто выплёвывая изо рта маленькое семечко, издал характерное «тпру-фьють», которое, казалось, приводило в восторг всех скакунов, звуча как ветер, исходящий из утробы полностью насытившегося жвачного животного.
Дуралей вскинул голову и пошёл, не ожидая команды, вперед по тропинке, которую, похоже, знал только он один. Шагая слева от своего скакуна, Пьемур ловко схватил повод одной рукой вместе с куском длинной гривы зверя и одним легким движением запрыгнул прямо с земли, сделав высокий и широкий замах правой ногой, чтобы мягко приземлиться на подушку, не испугав зверя и не сбив ему шаг.
Он снова мысленно потянулся к Фарли, но его призыв остался без ответа. Пьемур надеялся, что она смогла проследить за Т'ребом. Куда мог направить всадник своего дракона? Он говорил, что собирается помочь Мардре, самой старшей всаднице королевы в Южном, и что у кого-то в Наболе был план, который мог принести пользу всадникам Южного Вейра. Что это мог быть за план? Даже Пьемур, не воспитывавшийся в Вейре, видел, что Южный Вейр переживает стабильный, неотвратимый упадок. Все драконы Южного были уже в возрасте, молодой крови, чтобы оживить Вейр, не было, и ни одна из королев не была достаточно зрелой, чтобы подняться в брачный полёт в ближайшее время, не считая немногих маленьких зелёных самок, являвшихся не совсем равноценной заменой для зрелых самцов.
Пьемур подумал о том, сколько потрясений пришлось пережить Древним всадникам — а теперь еще и это. Они пришли из другого времени — из далёкого прошлого, когда в последний раз на Перн упали Нити — и доблестно сражались, обеспечивая безопасное существование своего поколения. Но конец этого Прохождения и начало нового Интервала длиной в двести Оборотов, свободного от Нитей, оставили их не у дел, лишили цели существования. Поэтому, когда Лесса, Предводительница Бенден-Вейра, прыгнула через четыре столетия, чтобы уговорить их сражаться с Нитями во времени текущего Прохождения — времени Пьемура — они, скорее всего, понимали, что у них есть только один выход, поэтому согласились с её просьбой уйти с ней на четыреста Оборотов вперед, в будущее.
До прибытия драконов Древних, современных всадников было слишком мало, и они были недостаточно обучены воздушному бою. В одиночку они были бы слишком слабы и не смогли бы противостоять смертельному потоку Нитей, а тем более защитить свою планету. Пьемур знал, что все обитатели Перна были в огромном долгу перед совершившим прыжок во времени старшим поколением всадников, которые пожертвовали очень многим. Но они также столкнулись еще с одной проблемой. За четыре столетия, разделяющие их время и текущее Прохождение, изменились отношения, общество и даже диалекты языка, и хотя большая часть Древних смогла приспособиться к этой новой жизни, для некоторых из них столкновение с новым поколением обитателей Вейров, ремесленников и холдеров стало трагедией.
Пьемур знал о многочисленных столкновениях и жалобах на нечестную игру, которые имели место, когда все Древние проживали в северных Вейрах, и стали настолько частыми, что привели к тому, что группа из более чем двухсот Древних перебралась на Южный Континент. Здесь они могли жить по своим старым обычаям, никому не мешая. Но, по жестокой воле судьбы, в то время, как северные пришельцы из прошлого были приняты в новой жизни в качестве героев, неспособность южан принять изменения не только сделала их изгнанниками, но и изменила отношение к ним, превратив их из героев в изгоев.
Пьемур сочувствовал Древним Южного — он тоже чувствовал себя брошенным. После того, как он оказался ненужным в качестве ученика в Цехе Арфистов, где его юный певческий голос считался уникальным до того ужасного дня, когда произошла его ломка, Пьемур оказался теперь, в свои почти семнадцать Оборотов, отшельником, выполняя странные задания, пока его Мастер не нашел для него другого занятия. Он сжал челюсти и мотнул головой, решив не позволять своим ощущениям несчастья вновь поглотить его. Он усердно работал, чтобы пережить эту потерю голоса, и больше не хотел увязнуть в жалости к себе. Что сделано, то сделано, подумал он.