— Кто вы? — выдохнула я.
— Тот, кто за тобой присматривает. Не советую меня разочаровывать. И не нарушай правил.
— Правил? — истерически взвизгнула я.
— Тебе известны правила, Мелани. Например, ты знаешь, что произойдет, если ты впутаешь полицию в нашу маленькую игру.
Я не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит, но не собиралась задерживаться, чтобы выяснить. Вскинув руку с баллончиком, я пустила струю ему в лицо и приготовилась бежать, но ничего у меня не вышло, потому что струя до него не долетела. Проклятие, он даже не чихнул. Он лишь рассмеялся и покачал головой, словно я была забавным щенком, исполнившим смешной трюк.
Это было плохо. Очень, очень плохо.
— Придется тебе придумать что-нибудь получше, — сказал он, продолжая держать меня за руку.
А вот это он сказал напрасно. Я имею в виду, что после посещения курсов самообороны я действительно была способна придумать что-нибудь получше. И, не успев взвесить возможные последствия, я изо всех сил врезала коленом ему по яйцам.
Ноги у него подкосились, и он со стоном повалился на тротуар, выпустив наконец мою руку.
Я не стала тратить время попусту и бросилась бежать.
ГЛАВА 9
Памятная записка
От кого: от Арчибальда Гримальди Кому: Томасу Риардону, эсквайру.
Итак, Томас, мы здесь. Точнее, вы здесь. Если вы это читаете, значит, я сыграл в ящик, отбросил копыта и отправился к великому «Пентиуму», царящему в небесах.
«Какая трагедия, — скажут люди. — Он был так молод. И так гениален». И они будут правы.
Я всегда знал, что умру молодым. Точно так же, как знал, что заработаю миллиард, прежде чем мне исполнится тридцать лет. Я человек, Томас. Не забывайте этого. Я — человек. И даже смерть не может этого у меня отнять. Держите глаза открытыми. И вы увидите. Я собираюсь доказать всему миру, что могу сделать то, что не по силам другим людям: я намерен превратить фантазию в реальность. Короче говоря, я решил исполнить роль Господа Бога. Одним взмахом руки я заставлю свою паству суетиться. Множество маленьких овечек будет бегать по моему игровому полю… но скольким из них удастся избежать убоя?
Уверен, вы уже поняли, что это письмо не является частью моего завещания. Во время нашей последней встречи я попросил вашу секретаршу потихоньку вложить его в вашу папку. (Отличная девчонка. Жаль только, что у нее неправильный прикус.) Кто знает, сколько времени оно пролежит, нераспечатанное, дожидаясь, когда вас вызовут для утверждения завещания. (Хотя, полагаю, если вы читаете мое письмо, значит, вам уже известно, сколько оно пролежало. Разумеется, я об этом забыл.)
Я тут запустил в движение кое-какие колесики и шестеренки. Подтолкнул мяч. Опустил четвертак в автомат.
Возможно, вы подумаете, что я спятил, но, уверяю вас, я совершенно в здравом уме. Говорят, между гениальностью и безумием проходит очень тонкая граница. Поверьте мне, мой друг, я эту границу не переступил. Хотя можно сказать, что я на ней балансировал, лишь усилием воли удерживаясь от падения в пропасть безумия.
Разве в состоянии сумасшедший так великолепно все организовать? И может ли человек, не владеющий в полной мере всеми своими способностями, претворить в жизнь все те чудеса, что я выпустил на свободу? Думаю, нет.
Вскоре начнут происходить различные события, друг мой. То, чего я не смог совершить при жизни, я имею наглость делать после смерти. Я даже провел небольшие испытания в ноябре 2004 года. Джейми Тейт. Они закончились неудачей, поскольку, боюсь, ей не хватило серьезных мотивов, чтобы сыграть в мою игру. Я учел все ошибки, и теперь игра, запущенная мной, полностью оправдает мои ожидания. В этом я совершенно уверен.
Видите ли, мой друг, я это сделал. Перенес ИВП в реальную жизнь. Я вытащил ее из кибер-пространства и применил к реальным людям. Реальная жизнь — и реальная смерть.
Я еще не говорил вам, что я чертовски гениален?
В заключение одна неприятная деталь, Томас. Вы тоже должны сыграть роль в моей маленькой драме. Это небольшая роль, но очень важная.
Думаю, вы сделаете все, как нужно, даже без дополнительных стимулов. Однако на тот случай, если я ошибаюсь, я принял определенные меры, чтобы у вас не возникло желания прикрыть игру или связаться с властями. Как насчет ваших дочерей и жены? Если вы их любите, вы не будете мне мешать. Мне требуется только ваше молчание. Да и с чего бы вам протестовать? Какой в этом смысл? Я уже не подчиняюсь никаким законам. Моя игра — тоже.
Будет здорово! Жаль, я этого не увижу.
А теперь, Томас, читайте внимательно, потому что только вам дано узнать, что я сделал и что намерен продолжать делать даже из-под земли…
ГЛАВА 10
Должна сказать, что бегунья из меня никакая, я даже не бегаю трусцой по утрам, однако от дома Тодда я мчалась с такой скоростью, что могла бы посрамить олимпийского чемпиона. Я выскочила из квартиры босиком, и мои несчастные ноги отмечали все трещины в тротуаре, в то время как легкие горели, а в боках кололо будто раскаленными ножами. Но даже мощный выброс адреналина не смог бы заставить меня бежать всю дорогу до дома.
Я с трудом миновала еще несколько кварталов, чувствуя, что ноги превратились в две жалкие макаронины, а потом спустилась в первую же станцию метро, попавшуюся на глаза. К счастью, это была прямая линия домой, и, когда пришел поезд, я без сил повалилась на скамейку и наклонилась вперед, пытаясь отдышаться.
Когда поезд отошел от платформы, мне наконец хватило ума оглядеться по сторонам, хотя внутри у меня по-прежнему все дрожало от страха. Я увидела транспортного полицейского и хотела броситься к нему, но подавила это желание. А если убийца где-то тут? Вдруг он увидит, как я разговариваю с полицейским, после того как он дал понять, что мне не следует этого делать? Какие ужасы могут свалиться на мою голову, если я нарушу правила? Я вздрогнула и обвела взглядом вагон, не сомневаясь, что увижу его жуткие черные глаза.
Но здесь никого не было. По крайней мере, никого, кто показался бы мне опасным, хотя я быстро училась быть циничной. Окружавшие меня люди выглядели вполне мирно. Мужчины и женщины в деловых костюмах, с карманными компьютерами наготове. Туристы с видеокамерами и картами города. Типы богемного вида, вполне возможно живущие неподалеку от меня. Обычные пассажиры метро, я вижу таких каждый день с тех самых пор, как поселилась на Манхэттене — кажется, полжизни назад.
Раньше я никогда не обращала на них внимания, а сейчас окидывала каждого самым пристальным взглядом. Может быть, кто-нибудь из них работает с ублюдком, убившим Тодда? Мли следит за мной?
Я вздрогнула, и, когда поезд подъехал к станции, меня охватило почти невыносимое желание броситься бежать. Двери медленно раскрылись, и я молнией вылетела наружу. Люди пялились на меня, но мне было плевать. Я хотела как можно скорее выбраться из вагона.
Мне показалось, что никто за мной не последовал, хотя несколько зевак проводили меня удивленными взглядами, когда я устремилась вверх по лестнице к прямоугольнику света. Добравшись до улицы, я на прежней безумной скорости помчалась дальше, и к тому моменту, когда добралась до своего дома, мои легкие снова пылали огнем и смерть от сердечного приступа казалась более реальной, чем убийство.
Убийство.
О господи, Тодд.
На меня обрушились воспоминания и боль, и появилось ощущение, будто я врезалась в стену ледяной воды. Теперь, когда мне не нужно было больше думать о собственной безопасности, когда я оказалась в иллюзорном комфорте знакомого вестибюля, реальность вонзила свои жестокие острые зубы в мою шкуру.
Тодд умер.
Он умер по-настоящему, и я ничего не могу ни сделать, ни сказать, чтобы его вернуть. Мне не к кому обратиться за помощью, некого умолять о пощаде. Тодда больше нет, а его надеждам и мечтам положила конец одна-единственная пуля.