Хоффман сказал: «В Лиссабоне ходят довольно сильные слухи».
- Вы им верите?
«Я думаю, было бы ошибкой игнорировать их».
Сталин дернул себя за усы; наклонив голову, он уставился на Хоффмана; Хоффман предположил, что прошло много времени, поскольку кто-то открыто подвергал сомнению его суждение.
Он взял пальцами кусок поросенка. «Я не игнорировал их, - сказал он с плохим усилением русского с грузинским акцентом, - я их рассматривал. Я думаю, что это в основном пропаганда, вдохновленная британцами. В конце концов, британцы должны горько осознавать, что именно они заставили меня подписать пакт с Германией ».
Хоффман вопросительно посмотрел на него.
«Я искал союза между Великобританией, Францией и Советским Союзом, но у Чемберлена его не было. Хотя я должен признать, - сказал он с полным лукавством, - что в то же время я просил Мерекалова, нашего посла в Берлине, выговорить этого глупого идиота Риббентропа о возможности заключения договора с Германией ». Он сунул кусок свиньи себе в рот.
Хоффман выпил вина и сказал: «Но ведь вы не доверяете Гитлеру?» Или кто угодно в этом отношении.
'Конечно, нет. Из-за него словари надо переписывать. Пакт - хрупкий мост, построенный для того, чтобы его нарушить ». Сталин налил себе риса. «И он мне не доверяет. Но для нас обоих выгодно продолжать рукопожатие ».
У Хоффмана создалось впечатление, что Сталину нравится доверять своему сыну, поэтому он дал ему еще один сигнал: «У вас есть… генеральный план в голове?»
«Я думаю, это довольно очевидно, - сказал Сталин. «Великобритания и Франция и, конечно же, Соединенные Штаты хотели бы, чтобы Россия и Германия истощали друг друга. Отсюда эти озорные слухи. Что ж, моя идея почти такая же, за исключением того, что я хотел бы, чтобы Великобритания и Германия истощали друг друга - с помощью Соединенных Штатов. И, не сомневайтесь, американцы придут, когда японцы заставят их руку. Тогда мы подчиним гуннов. Это то, что мы должны делать; лет назад Гитлер называл Украину и Сибирь частью Германии. Сибирь!'
«Предположим, - медленно сказал Хоффман, - что Гитлер предвидел такие долгосрочные планы. Предположим, он решил их упредить?
Сталин начал есть и пить меньше. Он скатал кусок черного хлеба в лепешку. Впервые он выглядел неуверенным.
«Он не был бы таким глупым», - сказал он через некоторое время.
- Если бы он думал, что вы не готовы к вторжению, он мог бы это сделать. Особенно, если он атакует в апреле или мае, давая себе время добраться до Москвы до наступления нашей зимы ».
«Наши ? Так ты все еще русский, Виктор?
«Я никогда не был никем другим».
Сталин моргнул, глаза влажные; Хоффман не мог в это поверить. Сталин сказал: «Вы правы, что меня предупредили». Смирение. Удивительный! «Если бы только у меня был единственный источник информации, которому я мог бы поверить».
Именно тогда Хоффман начал вести разговор к тому, что он имел в виду.
*
Кофе и коньяк. Запах горящего жира от двух белых свечей на столе и табака Юсури, тлеющего в трубке Сталина. Снег за окнами.
Все это облегчало разговор.
«В Лиссабоне, - сказал Хоффман, который чувствовал себя сытым и немного пьяным, - у меня есть доступ к большому количеству информации».
«Хорошая информация?»
'Самый лучший.'
'Красный Крест?'
'По мере.'
- А британский?
«Это тоже».
«И, конечно, немецкий».
Хоффман понял, что Сталин знал его движения; Кросс был прав, убедившись, что он вступил в контакт с абвером.
«Информация поступает из Лиссабона со всех сторон, - сказал Хоффман. «Вы должны быть проницательными. Вы должны решить, какие из них являются подлинными ».