В комнате была не более чем няня; в одном углу кухоньку натянули занавеской в цветочек; На столе рядом с односпальной кроватью лежала копия Picture Post и романа AJ Cronin «Цитадель» .
Она поставила разбитый чайник на газовое кольцо, сняла с полки бутылку «Кэмп-кофе» и пакет сухого молока. «Боюсь, я израсходовала свой сахарный паек», - сказала она. «Я сладкоежка».
Он сел и зажег спичкой газовый костер со сломанными зубьями.
Она протянула ему кружку водянистого кофе. - Не очень-то грандиозно, правда? - сказала она, указывая на маленькую комнату. «Жалко, правда». И, смеясь; «Ты знаешь, на кого я похож? Иа, вот кто.
- Иа?
Она рассказала ему о Винни-Пухе и, когда закончила, сказала: «Ты хочешь лечь со мной в постель, Йозеф?» Онасел на край кровати. «Иди спать… Британское преуменьшение».
Он сделал, очень много.
«Посмотри в другую сторону», - сказала она, и это прозвучало не очень нагло. Он услышал шелест одежды, скрип кровати. «Теперь можешь посмотреть», - сказала она. Она сидела в постели, скрестив руки на своей маленькой груди.
Думая о пышной фигуре Рэйчел Кейзер, думая, что он не был ей обязан верностью, Хоффман начал расстегивать рубашку. Размахивая одной рукой, он случайно сбил фотографию пожилой женщины - предположительно матери Софи - с верхней части рации. Позади него была другая фотография - молодой человек в военно-морской форме с волнистыми волосами студийного цвета.
Хоффман вопросительно посмотрел на Софи.
«Мой муж», - сказала она.
Хоффман перестал расстегивать рукав. 'Где он?'
'Тони? Он мертв, - сказала она, все еще глядя на него светящимися глазами. - Подводная лодка. В Атлантике. Мы были женаты всего три недели », и она заплакала.
Он снял обувь и выключил свет. Он лег рядом с ней, обнял ее и позволил ей плакать, пока она не заснула, а потом он тоже заснул.
*
Утром она сварила еще водянистого кофе, пока они слушали новости по радио. Люфтваффе взорвали Ковентри - объяснение тихой ночи Лондона.
«Прошу прощения за вчерашнюю ночь», - сказала она, выключив радио и села напротив него за маленьким столиком, накрытым голубой клеенкой.
'Я не.'
«Я всегда прячу фотографию…»
«Я неуклюжий».
«Я бы хотела подумать, - сказала она, - что при других обстоятельствах ...»
Он коснулся ее руки. 'Война.' Он пожал плечами. «Кровавая война».
Она улыбнулась ему. «Если бы не кровавая война, я бы не встретил тебя».
«Если бы не Кросс».
'Дэйвид?' Она закурила сигарету, закашлялась. «Он опасный человек. Как вы с ним связались?
«Это не имеет значения. Но скажи мне кое-что. Почему установка? Ты должен был ограбить меня, забрать мои мозги…?
Она вдохнула и снова закашлялась; она хлопнула себя по груди: «Легкие, вот почему я не могу больше сделать для Войны». Но я выполняю функцию… Я не знаю, чем занимается Дэвид, но у меня чертовски хорошая идея. Я также знаю, что установка, как вы ее называете, не имела ничего общего с его работой ».
Хоффман выглядел озадаченным.
- Та девушка, о которой вы говорили. Кроссу она нравилась, не так ли? И насколько я могу судить, он ей нравился - пока вы не пришли. Она улыбнулась ему. «Знаешь, ты действительно темная лошадка. Светлая темная лошадка. Если это выражение страдания, пока ты не улыбнешься… В любом случае, он хотел, чтобы я узнал о твоих чувствах к этой девушке. Но это, конечно, только половина дела. Я знаю нашего Давида: он прирожденный шантажист. Он один из тех, кто находит свое призвание на войне. В мирное время он был бы преступником. Такого много вокруг. Убийцы - это те, кто действительно понимает, что у них все получилось ».
'Шантажировать? Я не понимаю.
«Ничего грандиозного. Ничего такого, что Питер Лорр и Сидни Гринстрит коснулись бы удочкой для баржи. Он просто хотел доказать этой девушке, кем бы она ни была, что вы пошли с пирогом. Но на самом деле это не имеет значения, не так ли? Вы сказали, что у вас есть девушка. Прошедшее время.'