Красный оркестр. Еще одна шпионская сеть, которая якобы доила Третий Рейх его секретов. Они тоже испортили свои последние два сообщения.
Сталин резко сел.
Почему я должен обращать внимание на такие источники?
Ему стало лучше. Он закурил трубку и выпустил клубы дыма в луч солнечного света. Со стены Ленин одобрительно ему улыбнулся.
Был еще доказательства видно через красноармейцев биноклей: огромная армия была скрыта в сосновых лесах, болотах, холмы, простирающиеся от Балтийского до Черного моря.
Но хулигану приходится поиграть мускулами.
Нет, Гитлер не нападет. Сталин налил себе водки, выпил ее и жевал черный хлеб и маринованные корнишоны.
Или он?
Вернулась головная боль.
Скажи мне, Иуда. Поговори со мной, Виктор.
*
Через три недели после того, как подробности о Барбаросе были переданы Гессу, Канарис посетил Гитлера в Оберзальцберге.
Мартин Борман, сменивший Гесса, был там вместе с фрау Борман, Евой Браун, ее матерью и сестрой. Канарис никогда не мог понять связи Гитлера с тупой маленькой продавщицей. Возможно, она была опытной актрисой в постели; но с другой стороны, нельзя было точно сказать, что Гитлер занимался с ней сексом - разведка Канариса остановилась у двери спальни.
Скорее всего, она была хорошим слушателем, как и все, кто был близок к фюреру. Включая жестокого, лысеющего Бормана, который, когда Канарис прибыл в Бергхоф, топтался по территории, указывая Браунам на свои достижения в реконструкции всего района Оберзальцберг.
Пока Борман продолжал выставлять напоказ, Канарис воспользовался возможностью поговорить с Гитлером в своем кабинете на первом этаже. У ног Гитлера лежал его эльзасский блонди. Время от времени Гитлер гладил собаку и щекотал ее за ушами.
Канарис, который предполагал, что Гесс, должно быть, уже передал подробности Барбароссы британцам, сказал Гитлеру, что он опасается, что британский агент в Лиссабоне был готов передать подробности Кремлю. Почему его не ликвидировали? Потому что, сказал Канарис, гестапо провалило наблюдение и предупредило агента.
Гитлер в последний раз похлопал Блонди и выпрямился. - Значит, вы считаете, что этот человек представляет реальную опасность для Барбароссы, герр адмирал?
Канарис сказал, что да.
В голосе Гитлера послышался хрип истерики. Барбаросса опередил один британский агент… из-за неумелости гестапо… Он сказал: «Тогда вы остановите его, адмирал. Я считаю вас лично ответственным ...
«В таком случае, - сказал Канарис, - возможно, вы, майн фюрер, будете достаточно хороши , чтобы дать мне письменное разрешение…»
Из ящика стола Гитлер вытащил лист записной бумаги с личным тиснением и конверт. Он быстро нацарапал бумагу. Его дыхание было учащенным, бледные глаза дикими.
Он сложил бумагу, сунул ее в конверт и швырнул по полированной поверхности стола Канарису, который поднял ее и положил в карман, не читая - это было бы ошибкой.
Гитлер повернулся и посмотрел в высокие окна с кружевными занавесками. Его голос дрожал от эмоций, как Канарис слышал, как он трещал во время выступлений в ранние, эйфорические дни. «Если я когда-либо допускал одну ошибку, так это использование полицейских сил. Вы… Гиммлер… Гейдрих… Вы должны работать вместе, а не друг против друга… »
Но они продолжали работать друг против друга, и Канарис не питал иллюзий относительно того, кто в итоге победит. Расисты, жестокие фашисты, те, кто утвердил власть посредством массового террора. Но до этого у него был единственный шанс спасти простых немецких солдат от истребления ледяным арсеналом русской зимы.
Канарис встал, щелкнул каблуками, отдал нацистский салют. «Не бойтесь, утечки информации от британского агента в Лиссабоне не будет». Он встал, повернулся и быстро пошел прочь. Сбежал.
По крайней мере, он сообщил о Лиссабонском заговоре. Очко в его пользу. Если что-то пойдет не так и истинный источник утечки Барбаросса - я! - подозревали, что он мог указать, что сообщил об этом Гитлеру. Вряд ли поведение предателя.