Кросс провел Рэйчел и Хоффмана к двери в конце комнаты; он вынул из кармана ключ и открыл его. «Гестапо будет предполагать, что вы летите рейсом Tráñco Aéro Español», - сказал он, передавая ключ и пачку счетов эскудо полицейскому аэропорта по ту сторону двери. «Давайте удивим ублюдков».
Из-за приземистых зданий аэропорта послышались крики и визг шин. - Копы, - сказал Кросс. «Ищу вооруженных гангстеров. Нам лучше убираться отсюда к черту.
Он побежал к DC-3, стоявшему в полутени прожекторов. На нем были цвета португальской чартерной компании. Когда они приблизились, загорелся один двигатель, затем другой. Поток ударил их, прижимая их одежду к телам.
«Все исправлено с помощью контроля», - крикнул Кросс. «Никакой заминки быть не должно: я им достаточно заплатил. И с нашими дипломатическими паспортами все будет в порядке.
У подножия трапа Хоффман заколебался.
Рэйчел уставилась на него. Волна, улыбка, намек на понимание… Что угодно, пожалуйста.
Кросс сказал: «Ради бога, сюда идет полиция».
Хоффман повернулся и побежал вверх по лестнице.
Дверь за ним закрылась, Кросс отодвинул ступеньки, и почти сразу DC-3 начал выруливать вперед.
Рэйчел показалось, что она увидела его лицо в одном из окон, но она не могла быть уверена.
Самолет достиг конца взлетно-посадочной полосы, набрал скорость и поднялся в темноту.
Рэйчел помахала рукой. «Удачи», - крикнула она.
Кросс вопросительно посмотрел на нее. «Вы говорите так, как будто вы оба преследуете одну и ту же цель», - сказал он. - Вы ведь не забыли, что мы его предаем? Что, когда он, наконец, готов предупредить Сталина о нападении Гитлера, мы, черт возьми, позаботимся о том, чтобы от его имени было отправлено противоположное сообщение? '
«Нет, - сказала она сквозь слезы, - я не забыла».
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В столовой своего грязного кремлевского дома Иосиф Сталин, увлеченный, наблюдал, как человек по имени Залуцкий пробовал свою еду и вино.
Однажды, подумал Сталин, пухлый украинец с пятнами на лице упадет замертво на пол. Подходящая судьба для подозреваемого в троцкисте, который был жив только сегодня, потому что идея заставить предателя перехватить яд была привлекательной.
Какие мысли проносились теперь у него в голове, когда он дрожащей рукой поднес к губам бокал красного грузинского вина? Его наставник, Троцкий, был мертв, но, возможно, какой-то другой предатель подделал еду.
Сталин следил за стеклом до рта Залуцкого. Глоток, не больше. Собирался ли он держать его во рту и, повернувшись спиной, сплюнуть обратно в стакан? - Слейте, - приказал Сталин.
Пока Залуцкий допил вино и обратил внимание на жареного молочного поросенка, Сталин начал рисовать на крупнозернистом листе почтовой бумаги. Он нарисовал острозубого волка; животное присоединилось к стае волков, которую он уже отправил на бумагу.
Если бы Залуцкий однажды упал на пол и схватился за горло, на кого бы он возложил ответственность? К сожалению, претендентов на роль было много, и, как и прежде, ему пришлось бы всех их ликвидировать, потому что это был единственный способ искоренить интригу.
С тех пор, как он себя помнил, он был окружен предательством. Отец безжалостно избивал сына - а эти избиения его отцом, пьяным грузинским сапожником в Гори, были немилосердными, - это определенно была форма предательства.
Карандаш сломался о клыки другого волка, и он сказал Залуцкому: «Попробуйте еще немного этой свиньи». Извращенным образом этодоставит ему какое-то мрачное удовлетворение, если украинец действительно рухнет.
А в семинарии в Тифлисе, где, благодаря самоотверженности матери, после смерти отца он учился на священника, монахи предали его и отчислили за неявку на экзамены. Под этим они имели в виду проповедь революции, которая в те дни была в такой же степени грузинским патриотизмом, как и марксизм. Снова предательство.
Ему тогда было девятнадцать, сейчас шестьдесят один, и на протяжении всей его последующей карьеры кинжалы были подняты за его спину. Царскими агентами-провокаторами в лагерях для военнопленных, меньшевиками в революции, белыми русскими агентами в Гражданской войне, Троцким и другими карьеристами после смерти Ленина в 1924 году. Но он неумолимо затупил ножи всех заговорщиков.