Он открыл глаза. Сцена через окно стала более четкой, и там были тела, лежащие на земле, но это были тела расстрельной команды. И все было в замешательстве. Выстрелы, крики, бегущие фигуры…
Лед в черепе Хоффмана растаял. Адлер смотрел в окно. Хоффман рубанул кулаком по предплечью; пистолет с грохотом упал на половицы. Он схватил его, когда Либер потянулся за своим пистолетом. Хоффман выстрелил ему в грудь и подумал: «Я даже не предупреждал его», и направил пистолет на Адлера.
- Повернись, - рявкнул он. Когда Адлер повернулся, он ударил его прикладом пистолета по голове. Он услышал треск костей. Адлер рухнул на пол рядом с Лейбером.
Охваченный диким возбуждением, Хоффман подбежал к занавеске. Заглянув в отверстие, он увидел двух охранников с эмблемами СС на стальных шлемах, размахивающих автоматами перед группой обнаженных мужчин. Охранники выглядели смущенными и опасными.
Один из заключенных на столах вертел головой из стороны в сторону. Тот, кто порвал ремешок, лежал неподвижно.
Из группы раздался крик по-польски: «Они пришли освободить нас. Давай уберем этих ублюдков.
В замедленной съемке Хоффман увидел, как охранники напряглись, чтобы выстрелить; видел, как костяшки на их руках побелели.
Сначала он направил часового вправо, положив пистолет Адлера на правое предплечье. Несмотря на внутреннюю дикость, он был весьма методичен. Он навел прицел на щеку охранника и нажал на спусковой крючок.
Нет аккуратной дырочки. Лицо охранника словно развалилось.
Второй охранник развернулся и выстрелил в занавес, наполнив зал шумом. Пули прорезали линию дыр над головой Хоффмана, когда он бросился в сторону и упал рядом с красной формой маунти.
Пули вырезали прожектор и разбили окно над телами Адлера и Либера.
Стрельба внезапно прекратилась. Последовавший за этим шум был отвратительным. Хоффман выглянул из-за занавески. Второго охранника одолели, когда он стрелял на сцене.Он лежал на полу, и голые мужчины забивали его до смерти.
Хоффман спрыгнул со сцены и освободил заключенного на первом столе. Мужчина кивнул и заплакал. Заключенный на втором столе был мертв.
Хоффман побежал в конец зала. Большая часть одежды охранника была сорвана, и босые ступни топтались по лицу, животу, промежности; но его глаза между прорезями в опухшей плоти были еще живы.
"Прекрати!" - крикнул Хоффман. «Не будь на них похожим».
Один из мстителей поднял глаза. - Это ты застрелил другого ублюдка?
Хоффман посмотрел на пистолет в своей руке. Он кивнул.
«Хорошая стрельба. Я не знаю, кто ты, черт возьми, но почему бы тебе не прийти и не помочь покончить с этим дерьмом? Но не с этим, - указывая на пистолет. «Стрельба слишком хороша для такого дерьма».
«Вы не должны…»
Дверь распахнулась, и в комнату ворвались полдюжины мужчин с пистолетами. Они были в зимней одежде и сапогах; они были небриты, и их лица, хотя и отполированные от холода, выглядели изголодавшимися.
Один из них выстрелил пулей через крышу. «Снимите одежду», - крикнул он обнаженным мужчинам. «У нас мало времени - немецкие подкрепления уже в пути. Одевайся и следуй за нами. А ты кто такой? - спросил он Хоффмана, когда поляки покинули подергивающееся тело охранника.
Хоффман сказал ему, что он из Красного Креста.
«С пистолетом?»
«Он спас нас», - сказал мужчина с бородой, выходя из передней с узлом одежды.
Пока голые мужчины одевались, поляк, стрелявший через крышу, подошел к двери и оглядел улицу. Он был крепко сложен и совершенно лысый; Хоффман понял, что его зовут Кепа.
Хоффман присоединился к нему и сказал: «Что теперь происходит?»
Кепа закурил. «Что всегда случается. Мы разделяемся и уходим в подполье. Мы не выигрываем войн, но убиваем немцев, и этим все стоит. Но вы этого не поймете, мистер Красный Крест ».
Хоффман назвал ему свое имя. «Я только что убил двух человек», - сказал он.
'Только два? Вы не получите высшее образование, пока не убьете двадцать - при условии, что они немцы ».