'Город?'
'За городом.'
«Я хорошо знаю местность, - сказала она. 'Где?'
«Деревня под названием Циков».
«Это хороший путь от Братиславы».
«На Дунае», - сказал он.
«Я знаю, я был там».
«А гуси все еще ходят по тротуарам», - сказал он, сдерживая улыбку и надеясь, что путеводитель был точным.
Казалось, это ее удовлетворило. «Это очень больно?» - сказала она Кепе. Из-под повязки сочилась кровь.
«Все будет хорошо», - и Хоффману: «Так ты этому не веришь? Я могу вам сказать, что поляки по ту сторону Буга больше нуждаются в вашем Красном Кресте, чем мы. Вы говорите, что будете помогать победить немцев? В этом нет ничего плохого. Я могу придумать только один лучший исход этой войны - поражение немцев и русских ».
Хоффман сказал: «Вы слушали немецкую пропаганду».
Кепа плюнул в уголь. «Я никого не слушаю, кроме своей совести». Он сделал паузу. «Но зачем немцам распространять антисоветскую пропаганду? У них есть пакт, не так ли? Они друзья, союзники, соратники ».
Но, конечно, он этого не имел в виду. «Вы не хуже меня знаете, - сказал Хоффман, - что фашисты и большевики никогда не могут иметь общего дела. Это договоренность, вот и все. Удобство для обеих сторон. Гитлер, вероятно, ненавидит русских больше, чем англичан ».
«Он никогда не ненавидел англичан», - сказал историк Кепа. Но мы уходим от сути. Вы не верите в то, что я говорю вам о русских? Тогда вы должны пойти и убедиться в этом сами. По крайней мере, я обращусь ».
Когда женщина начала протестовать, Кепа сказал: «Вы бы видели, что он сделал сегодня».
Но они были немцами, подумал Хоффман. Враг. Что, если бы они были русскими?
«Я могу доставить тебя к реке», - сказал ему Кепа. «И я знаю людей на этой стороне реки, которые помогут тебе. У вас есть документы?
Хоффман сказал, что да.
- Фрауты, похоже, не особо задумывались о ваших бумагах. Но русские будут, а?
«Это шанс, которым я должен воспользоваться, - сказал Хоффман, уклоняясь от вопроса. «Как мне добраться до реки?»
«Ночью», - сказал Кепа и рассказал ему, как это можно сделать.
*
Немецкая штабная машина была спрятана под грудой ржавых машин на свалке.
Когда на следующий день после битвы в деревне сгущались сумерки, Хоффман отправился туда с двумя другими партизанами; вместе они оттащили машину от места крушения.
Сияла луна, и Хоффман видел, что она красива. Туристический Maybach с длинным капотом с низкой посадкой и кожаным капотом. В лобовом стекле была дыра, окруженная радиальными осколками стекла.
«Прекрасный выстрел», - заметил один из партизан. «Прямо между глазами». Из сапога он снял серо-зеленую форму. «Водитель», - сказал он. «Он был шофером генерала, но с ним не было генерала, жаль больше». Оценивая Хоффмана, он сказал: «Оно должно тебе подойти. И мы смыли кровь ».
Натягивая куртку, Хоффман подумал: «Ты русский, изображающий из себя чеха, изображающий из себя немца, который вскоре будет выдавать себя за офицера НКВД. Неплохо.'
«Да, - сказал партизан, - почти подходит». Как портной, пытающийся скрыть плохой покрой, он дернул куртку. Затем он вручил Хоффману несколько бумаг. - Вас зовут Отто Штифф, вы рядовой вермахта. Прочтите эти статьи и запомните как можно больше из них. Направляйтесь на восток, и вы не ошибетесь. Удачи », и он ушел.
Хоффман прочитал газеты при лунном свете, затем включил двигатель. Он сильно пульсировал. Чего партизаны не знали, так это того, что вождение было наименьшим из его достижений: студенты не водили те немногие машины, которые были в Москве, а в Лиссабоне никогда не было причин для практики.
Он нашел задний ход и беспорядочно выехал задним ходом со двора. Затем он направился на восток в сторону реки Буг, демаркационной линии между Германской и Советской Польшей, в ста милях от него. И только когда он добрался до Седльце, на полпути, его остановили.
Блокпост был примитивным, но эффективным: грузовик, припаркованный поперек дороги, и трое часовых охраняли пространство справа от него. По словам Кепы, номерной знак Maybach был изменен, но, если у немцев было описание угнанной машины, он был закончен; если имя Отто Штиффа было заявлено как пропавшее без вести, то его кончили дважды.