— Мне уже волноваться?
— Просто будь настороже, — сказал Эрик тихо. — Что-то не так, но не знаю, что именно.
— Согласен. Где все люди?
— Гордон сказал нам, что они скроются от нас, помнишь? Они не хотят, чтоб прислуга браталась с гостями, и все такое.
— Да, я помню. — Эшвин оглянулся. — Необычайно удобно, не правда ли?
— Отступать уже поздновато, Эшвин.
— Ага, знаю, но давай туда не пойдем.
Эрик понимающе хмыкнул. Чуть дальше в русле канала мистер Чизвик и Поррик остановились и повернулись друг к другу. Ирландец сказал что-то, чего Эшвин не расслышал, и мистер Чизвик ответил, резко его обняв. Поррик зарыдал и вцепился в своего пожилого спутника, как ребенок, которого отнимают у отца.
Эрик в замешательстве посмотрел на Эшвина, и тот в ответ пожал плечами.
Поррик отпустил мистера Чизвика и отер слезы с лица. Он легонько кивнул мистеру Чизвику, и тот свистнул. Одна из дверей в стене канала распахнулась, и пять человек в мантиях вышли из нее. Низко надвинутые капюшоны скрывали их лица, но Эшвину не нужно было видеть выражения их лиц, чтобы угадать их намерения. Они окружили Поррика, который не сопротивлялся, и сопроводили его к разверстой двери.
— Эй! — Крик Эшвина расколол тишину.
Он побежал вперед, и Эрик не успел его удержать. Эшвин сперва врезался в плечо одной из фигур в капюшоне. Та упала, и Эшвин закружился на месте, отчаянно размахивая кулаками, чтобы сдержать остальных.
— Стой! — прогудел над суматохой голос Поррика. Эшвин остановился и понял, что ни одна из фигур в мантии не попыталась защититься или напасть.
Эрик схватил Эшвина сзади и потащил назад, подальше от этой группы.
— Эш, не вмешивайся. Мы здесь не за этим.
Эшвин сопротивлялся, пока не увидел, что упавший человек был не мужчиной, а женщиной. Белокурые волосы обрамляли миловидное лицо, только она до сих пор не могла отдышаться. Она неуверенно поднялась на ноги и снова закрыла лицо капюшоном.
— Бога ради, Эшвин, — сказал Поррик, — оставь их в покое.
— Но они собираются... причинить тебе боль. — Эшвин с трудом подыскал слова, которые описали бы его интуитивное ощущение.
— Я знаю, что ты хочешь мне добра, но просто не вмешивайся. — Поррик взглянул на мистера Чизвика, равнодушно следящего за происходящим. — Пожалуйста, я тебя прощу.
Эшвин беспомощно смотрел, как женщина снова заняла свое место в круге и как они проводили Поррика в открытую дверь. Ирландец был для Эшвина как магнит, их братство в таинстве ощущалось как притяжение. Эрик не отпускал Эшвина до тех пор, пока дверь не захлопнулась с глухим грохотом и они не услышали, как засов с другой стороны встал на место.
Поррик не обернулся ни разу.
— Что происходит? — Эшвин обратился к мистеру Чизвику. — Куда они его увели?
В глазах Чизвика стояли слезы, но его звучный голос не выдавал волнения:
— Поррик знал, что так и будет. Он предпочел это судьбе изгоя. Это было только его решение.
Эшвин схватил мистера Чизвика за лацканы пиджака и притянул к себе, их лица оказались совсем близко.
— Что они с ним сделают?
— Порриком владел один из Падших, — ответил мистер Чизвик. — Попытайся представить, на что это похоже, Эшвин. Такое ты не сможешь ни забыть, ни пережить. Я не знаю, что он говорил тебе об этом, но, верь мне, слова не могут передать мучений, выпавших на его долю, и они все еще терзают его.
— Ответь, черт побери, на мой вопрос — Эшвин встряхнул мистера Чизвика.
— Остынь, Эш, — запротестовал Эрик.
— Они попытаются очистить его.
— Очистить его? Что это значит? — Эшвин отпустил мистера Чизвика, который спокойно поправил на себе пиджак.
— Люди в мантиях, которых вы видели, — это адепты из другой каббалы, — сказал мистер Чизвик. — Их задача — изгнать тень, оставленную Падшим в душе Поррика. Иначе его ждет участь Ричарда.
— Что это должно означать? Говори яснее.
— Проще говоря, они используют соединенную мощь пяти таинств, чтобы выжечь метку Гамалиэля из души Поррика.
— Ты сказал, они «попытаются»? Так пока не ясно, преуспеют они или нет?
— Нет.
— Какие у них шансы? — спросил Эшвин.
— Фактически никаких. Никто до сих пор не пережил ритуала.
Эшвин уставился на пожилого человека, не веря своим ушам. Поррик избрал для себя смертный приговор, и мистер Чизвик отступил и дал ему уйти.
— Но я спас его. Там, в горах. Мы стали друзьями.
— Эшвин, — Эрик положил руку ему на плечо, — Поррик знал, на что шел. Он просил тебя не вмешиваться.
— Что, обязательно погибнуть всем? — Эшвин едва говорил сквозь слезы, от которых перед глазами стояла пелена. — Так все и должно быть?
— Так, верно, и кажется, друг мой, — сказал мистер Чизвик. — Твои слезы делают тебе честь, но ты можешь воздать ему почести лучшим способом. Доведи дело до конца. Пусть его жертва будет не напрасной.
— Вы все на свете используете как инструмент для достижения цели? — Эшвин пытался говорить гневно, но весь гнев превратился в горе. — Даже смерть одного из вас?
Лицо мистера Чизвика ожесточилось.
— Если бы я мог позволить себе роскошь иного выбора, неужели ты думаешь, я бы его не сделал? — Горечь в его голосе была, наверное, самой сильной эмоцией, которую они могли заметить. — Ты потерял человека, которого знал меньше месяца, и друга, с которым был близок три дня, — продолжил мистер Чизвик. — Я потерял товарищей, которые были со мной дольше, чем ты живешь на свете, не говоря уже о сестре, так что не смей говорить мне о том, что я использую горе как инструмент! Я гораздо лучше знаком с его бесконечной болью, чем ты.
И снова Эшвин осознал, что был не прав. Только то, что мистер Чизвик не демонстрировал своих чувств, не означало что он их не испытывал.
— Вы правы, — покаянно сказал Эшвин. — Я был эгоистом, впрочем, как всегда. — Он глянул на дверь, поглотившую Поррика, и попытался говорить ровно. — Чертов ирландец. Никогда его не любил. — Он утер глаза рукавом.
— Пойдемте, — сказал мистер Чизвик.
Он повел их по дну канала к залу Великой Пентаграммы, не глядя по сторонам. За ним равнодушно следовал Эшвин; его мысли вернулись на гору, где он спас Поррику жизнь. Его усилия не пропали даром. Даже если у Поррика не было шансов пережить ритуал, Эшвин хотя бы дал ему шанс выбрать, как окончить свою жизнь.
Разве можно назначить цену за сохраненное достоинство?
Когда он вынырнул из этих мрачных мыслей, крепость Ипсиссими возвышалась прямо над ними. Канал заканчивался кованой аркой. Очаги и фонари высвечивали длинный туннель, ведущий в самую глубину крепости. Путь был открыт, но мистер Чизвик не собирался туда идти. Он повернулся к двум молодым людям.
— Моя роль как вашего проводника и защитника здесь закончена. — Хотя он говорил это им обоим, смотрел он на Эрика. — Мне не позволено входить в зал Великой Пентаграммы вместе с вами. Вы должны пойти одни.
— Почему? — Эрик нервно поправил очки.
— Этот вопрос вы должны будете задать Ипсиссими, но мне и самому было бы любопытно услышать ответ. — Мистер Чизвик посмотрел на Эрика понимающим взглядом.
В этот миг Эшвин понял, что мистер Чизвик соглашался не со всем, что делают его повелители. Доверие к Чизвику возросло, но ценой его веры в Ипсиссими.
— Следуйте главным коридором, и он приведет вас к Великой пентаграмме, — сказал мистер Чизвик. — Не отклоняйтесь от этого пути и не открывайте никакие двери. — Он наполовину отвернулся и вдруг остановился. — Мне всегда было труднее всего прощаться, — пробормотал мистер Чизвик. Он выпрямился. — Я хочу, чтобы вы знали, что для нас было честью служить вашей каббале. И я знаю — что бы ни случилось, вы выстоите и не предадите сами себя.
Он снова помедлил, не в силах посмотреть им в глаза.
— Много всего произошло, и я знаю, вы чувствуете себя марионетками в чужих руках, но я вас за это не виню. Я надеюсь, что вы будете помнить мою каббалу и меня с любовью, как я буду помнить о вас.