Он будто нарочно оставляет мне слишком много пространства для маневра. Не в физическом — моральном плане. Бедром я ощущаю его эрекцию, потому что с каждой секундой он все сильнее в меня вжимается, грозясь раздавить. Я на его фоне совсем мелкая, но мне удивительно не страшно.
— Я прошу о другом, — убираю пальцы с дверной ручки и выпрямляюсь под натиском Жени. Из меня так себе соблазнительница выходит, но опыт, бесспорно, интересный. Обычно соблазняли меня: одаривали подарками, сыпали комплиментами и возили на шикарных автомобилях. Теперь я оказываюсь в совсем ином положении, но оно будоражит даже сильнее. Облизываю пересохшие губы и дерзко вздергиваю подбородок.
Решайся, уже, Евгений Дмитриевич, не заставляй меня думать, что я ошиблась в тебе.
— Ненормальная, — рычит он и толкает дверь, а в следующую секунду распластывает меня по ней.
Его губы снова терзают мой рот, а по тому, насколько хаотичны его движения, я понимаю, что пощады не будет. Мы оба перешагнули черту, вдоль которой бродили все это время.
Верховский совершенно не вписывается в мой мир: он слишком прямолинейный для него и грубый. Я тоже вращаюсь за пределами его Вселенной: в мои планы не входит варить борщи и ждать его вечерами после работы, раздевать невменяемого после попоек с друзьями и восхищенно заглядывать ему в рот.
Но сейчас, в этой конкретной точке, мы полностью совпадаем: я нетерпеливая, он сумасшедший. Тяну ремень на его брюках, дрожащими пальцами едва справляюсь с пуговицей и молнией. Не удержавшись, прохожусь по твердому стволу через ткань боксеров, испытывая странное волнение и острое предвкушение. Верховский хрипит довольно и прикусывает кожу на моем плече.
— Да, вот так, продолжай, — комментирует, когда я смелею и, забравшись под резинку трусов, обхватываю ладонью член. Веду вверх и вниз, изучая. Женя оказывается идеальным во всех местах. Он сам раздевается, снимает свитер, бросая его в сторону, снимает брюки вместе с бельем, оставаясь обнаженным перед одетой мной.
Мне приходится ненадолго отпустить Верховского, чтобы расстегнуть молнию на юбке и позволить той скользнуть вниз. С блузкой Женя справляется сам. Аккуратно расстегивает пуговицы, и я остаюсь перед ним в одном белье. Он отстраняется, явно изучает, хотя в темноте сложно что-то разглядеть, но я буквально чувствую, как начинает гореть кожа в тех местах, куда он смотрит.
— И каков вердикт? — усмехаюсь, прекрасно зная себе цену. Да и Верховский почти все там видел. Сбрасываю туфли, касаюсь стопами прохладного пола, но это ни капельки не остужает. Я все так же разгорячена. Развожу ноги шире и скольжу ладонями по телу, пальцами сжимая соски и опускаясь ниже. Мне хочется, чтобы он продолжал так смотреть. Восхищенно-жадно. Потому что я тогда обо всем остальном забываю.
— Охуенная, Крис, — он накрывает мою ладонь своей, когда та добирается до лобка и, опередив, спускается ниже, лаская меня через кружево белья. — И я почти полюбил красный.
Он больше ни слова мне не говорит — целует везде, куда дотягивается. Губы, щеки, шея, грудь. Отодвигает чашечки в стороны, прикусывает соски и зализывает языком. Царапает кожу щетиной, возбуждая сильнее. Меня хватает лишь на то, чтобы прижимать его к себе, цепляться за плечи и надеяться не потерять опору. Женя сдвигает в сторону ткань трусиков и толкается двумя пальцами. Там уже мокро, и я всхлипываю, давя рвущийся из груди стон. Мне очень хорошо.
— Еще… — прошу, когда Верховский выпрямляется и смеряет меня взглядом, полным похоти и неистового желания. Я вижу, как пляшут искры в его глазах. Всего чуть-чуть, и разразится пожар. — Пожалуйста… — молю с каждым движением, выгибаюсь дугой ему навстречу, касаюсь крепкой груди затвердевшими и все еще влажными после его губ сосками. — Не останавливайся.
— Знал бы, что ты такая отзывчивая, трахнул бы еще в первый день, — хмыкает с самодовольной ухмылкой и, обхватив меня под коленом, заводит ногу себе на бедро. Верховский не собирается меня дальше раздевать, для него красное белье, кажется, становится персональным фетишем, а я упираюсь бедром в его ягодицы и прижимаю к себе.
— Я бы не дала, — усмехаюсь и прикладываю большой палец к его губам. Женя его целует и, щекой оттолкнув мою руку, наклоняется ближе. — У меня в сумочке есть презервативы.