— Я не просто сплю с Кристиной. Я ее люблю, — тоном, не терпящим ни возражений, ни сомнений. В своих чувствах я еще накануне вечером убедился, когда Крис ко мне на балкон вышла. Прижалась всем телом, так что на себя рвануть хотелось и изолентой примотать, чтобы точно никуда не делась.
— Хорошо, — кивает Иван. — Тогда я помогу, чем смогу, — он никогда меня не осуждает. Потом, конечно, если Измайлова меня бросит, пизды вломит, но ошибки мне позволяет совершать самостоятельно. И всегда во всем поддерживает. Настоящий друг. — Катаев только может стать проблемой.
— Договоримся, пусть долю продает, — пожимаю плечами. Ваня хмуро смотрит мне за спину, будто там смерч закручивается. Он не поднимается с места только кивает в неповторимо деловом стиле, моментально переходит из режима «мужик на отдыхе» в «акула бизнеса».
Я оборачиваюсь, прослеживая взгляд друга, и замираю. Под руку с Катаевым идет Крис. Она что-то щебечет, очки поправляет и никого вокруг не замечает. А я закипаю совсем не вовремя. Рвануть бы, на плечо Измайлову закинуть и в номер утащить. Она еще в белом сарафане, сама невинность. Вышагивает уверенно, как будто по подиуму. И сандалии красные, будь они не ладны. У нее в гардеробе один цвет преобладает?
— Добрый день, Иван, — они останавливаются возле нашего столика. Катаев с Ваней здоровается, уже что-то обсуждая.
— Добрый, Эдуард, — соглашается друг, прекрасно понимая, что день только что утратил всю доброту. Я сверлю взглядом Крис, она бледнеет, но делает вид, что меня совсем не знает: взгляд отводит без конца и очки на переносицу сдвигает, хотя за ними все прекрасно видно. — Знакомьтесь, это мой друг и партнер, Евгений.
— Рад встрече, Евгений, — расплывается в широкой улыбке Катаев. Ох, сомневаюсь, что ты обрадуешься, когда всю правду узнаешь.
Надо срочно что-то придумывать.
— Взаимно, — натянуто улыбаюсь и демонстративно перевожу взгляд на Измайлову. Она незаметно качает головой, умоляя не делать того, что собираюсь, но мне сейчас плевать. Либо мы признаемся, что знакомы, либо я скажу Катаеву, что ее трахнул, и унесу повторять забег. — Кристина Борисовна, это вы? Не признал сразу, — хлопаю в ладоши от притворного удивления. Крис возвращает лицу румяность. — Прекрасно выглядите.
— Здравствуйте, Евгений Дмитриевич, — сдержанно и очень холодно-официально приветствует меня, как будто вчера между нами ничего не было. Кровь от этого моментально закипает. И мозг пытается докричаться, что Крис все делает правильно, что она не должна подставлять себя под удар, но эмоциональные эгоистичные хотелки стремятся одержать верх. Наши переглядки длятся три секунды, а затем Крис поворачивается к мужу: — Пойдем?
— Зачем же так быстро уходить? — вмешивается Иван. — Присоединяйтесь к нам, — он улыбается приветливо, — тем более, что у нас с Эдуардом Вениаминовичем есть что обсудить.
— Даже так? — приподнимает брови Катаев, тут же переключаясь в режим хищного предпринимателя. Выгода всегда на первом месте. Он даже не замечает, как застывает Крис, деревенея на глазах. — Садись, дорогая, — сжимаю руки в кулаки, когда он отодвигает для Измайловой стул рядом со мной.
Кристина вцепляется в спинку стула, не позволяя Катаеву его и на миллиметр сдвинуть. Она смотрит на меня поверх сползших очков, а я пытаюсь насмотреться и считать нужные эмоции на ее лице. Но не выходит ни черта, я только зря нас обоих выдаю. Да и как иначе? Я не собираюсь делить Крис ни с кем. Даже лично заявление на развод отнести готов.
— Мы ведь хотели позавтракать вдвоем, — она сдержанно улыбается, будто извиняется перед нами, но я чувствую ее страх.
— Сделаем это завтра, — отрезает Катаев, и Крис обессиленно плюхается на стул. Они заказывают еду, а между нами растягивается неловкое молчание.
Мое колено упирается в бедро Измайловой. Она дергается и сжимает челюсти. Не знаю, что задумал Ваня, но уже хочу его хорошенько встряхнуть за самоуправство. Катаев же чувствует себя расслабленно. Не знаю, как Иван его так обработал, но Эдик явно хозяин положения, по крайней мере, на первый взгляд. Но и друга я со счетов не списываю, он часто выбирает подобную тактику: тешит непомерное эго, а потом скручивает в бараний рог.