Неизвестно, что заинтересовало Низовскую больше: цикорий или марихуана, но она оторвалась от бутылки и поставила ее на стол.
— Это очень интригует! Сколько хотите? Могу за все показать зад.
Мужчина покраснел.
— Что вы! Я уже видел, одного раза вполне хватило. Не то чтобы мне не понравилось, просто…
— Не оправдывайтесь, я пошутила, — подмигнула ему Юлия. — Готова выложить за ваш гербарий сто тысяч империалов.
— За кого вы меня принимаете?! — возмутился тот. — Только даром, в знак глубоко уважения и признания вашего таланта! Могу отдать прямо сейчас. Все у меня в машине, она на парковке стоит. У вас найдется пара минут?
Низовская осмотрелась. Небольшой амфитеатр только-только стал заполняться зрителями, режиссер бегал и размахивал руками. Минут пять ее точно никто не хватится, а травки как нельзя кстати придутся, ведь сегодня она собиралась научить готовить всех среднестатистических домохозяек Русландии необыкновенное блюдо — колибри, запеченные в винном соусе с пассированными овощами, и сморчки на молоке кенгуру.
Сбросив фартук от псевдо-дизайнера Киры Пластилининой, Юлия проследовала по бесконечным коридорам, длинным лестницам, потряслась минуту в лифте и, в конце концов, попала на полупустую подземную стоянку, слабоосвещенную десятком ламп в двадцать свечей каждая. Мужчина-фермер поманил ее за собой.
— Тут недалеко, вон мой белый фургончик. Удобно, знаете ли.
Он добрел до машины и открыл заднюю дверь, продемонстрировав пластмассовый ящик с какими-то травами. Едва Низовская подошла и заглянула внутрь, ей на голову обрушился тяжелый кулак, напрочь лишивший теледиву сознания. Подхватив падающее тело, продавец заграничной петрушки забросил Юлию в фургон и с шумом захлопнул дверь.
— Жопу она мне показать хотела… Эка невидаль!
.
.
Мирно сопящая в обе дырки Низовская, висела на плече неизвестного. Ее руки безжизненно болтались, ударяя по бедрам похитителя. Тот прошел по ступеням довольно крутой лестнице, окутанной мраком, проследовал по узкому коридору, пару раз приложив Юлию головой о стену, и добрался до стальной двери, из-за которой раздавалось какое-то рычание.
Механизм замка лязгнул, за ним поднялся тяжелый засов. Наконец, массивная створа открылась, впустив в темницу поток свежего воздуха. И тут же в уши неизвестного ворвался хриплый голос Держигурды.
Едва хозяин тюрьмы зашел внутрь, певец прервал свой вокализ и гаркнул:
— Освободи нас, падла! Порву, как Тузик грелку! — но после полученного удара ногой в живот заткнулся, и его сменила Пехова. Она ничуть не стеснялась своей наготы, подчеркнутой слабым светом из крохотного оконца под потолком, в отличии от Герринг. Теледива встала, звякнув цепями, и сказала.
— Знаете что… Уж если мы должны тут торчать, то, будьте любезны, заткните этого горлопана! — Анфиса кивнула в сторону Никиты. — А лучше убейте его. Он задрал уже! Спать не возможно, поет и поет! Поет и поет! Шаляпин недорезанный! У меня уже голова болит. И еще, мне по нужде нужно!
Неизвестный, скрывавший свое лицо за маской, ничего не сказал, а вот Держигурда не смог промолчать.
— Я - артист! Моя душа требует полета! Тем более я не могу молчать, когда вижу таких обворожительных дам, пусть и еле-еле. У меня даже потребность возникла. Я, может, так напряжение сбрасываю!
Тут голос подала и Герринг.
— Любезный, сбрасывайте сколько угодно, только не в мою сторону! А Фиса права, мне бы тоже пи-пи…
— А мне ка-ка! — заржал актер и потряс кандалами. Звон цепей разлетелся по темнице.
Похититель тем временем скинул с плеча очередную «гостью». Присев на корточки, он защелкнул на ее запястьях браслеты и вышел, но уже через минуту вернулся и молча поставил на землю ржавое ведро.
— Сюда ходите, — прошипел маньяк. — Можете и помыться. Уринотерапия — это полезно.
В следующее мгновение дверь закрылась, щелкнул замок и лязгнул тяжелый засов. Пленники замолчали и погрузились в раздумья. Первой прервала тишину Пехова.
— Кого нам подселили, не видно?
— Женщина, — шмыгнула носом Герринг. — Ни сиськи, ни письки и попа с кулак.