Отец вырос в детском доме в Караганде. Он родился в Карлаге и о своей матери, которая умерла в заключении, знал лишь то, что звали ее Анна Троицкая. Каким-то чудом у него сохранилась черно-белая фотография. Именно эта фотография, отреставрированная и увеличенная, висит сейчас над дедовым столом. Дед рассказал Анне о бабушке — дочери настоятеля финского православного храма Святой Елизаветы в Выборге. Хейно и Анна были знакомы с детства, вместе учились в гимназии, где их дразнили «жених и невеста». А в 1944 году они обвенчались в уцелевшем во время жестоких боев Зимней войны выборгском православном храме. Лейтенант Раппала, получивший отпуск всего на сутки, вернулся в свою эскадрилью, был сбит, горел, но остался жив. А беременную Анну сотрудники НКВД, пришедшие вслед за частями Красной армии, отправили в Карлаг. Там, вскоре после родов, она умерла. Дед, считавшийся по советским законам военным преступником, только после развала Союза смог начать поиски своей семьи.
И вот каких-то две недели назад журналистке петербургских «Новостей» Анне Троицкой позвонили из финского консульства и попросили немедленно приехать. Важный консул в нарядном летнем костюме, светлом галстуке и рубашке неистовой голубизны проинформировал госпожу Троицкую о том, что у нее в Суоми есть родственник Хейно Раппала, который хочет ее непременно увидеть и приглашает посетить Финляндию.
Отправив письмо подруге, Анна вспомнила переживания тех дней: нервную суматоху, связанную с получением заграничного паспорта и визы, неуверенность, что отпустят с работы — летний сезон в самом разгаре, а главное — смущение и страх предстоящей встречи с абсолютно незнакомым человеком, ее нежданно объявившимся финским дедом. Потом, когда все утряслось и большой красивый автобус «Неоплан» стремительно катил по шоссе «Скандинавия» в сторону границы, смущение переросло в тихую панику. Дед встречал ее в Лаппеенранте — высокий худощавый старик, с седой шкиперской бородой, трубкой, крепко зажатой в зубах, и букетом цветов растерянно вглядывался в широкие окна остановившегося автобуса. А девушка все не выходила, по-детски глупо пряталась за высокими спинками кресел, исподтишка разглядывая чужого пожилого мужчину. Старик ладонью быстро и смущенно потер глаза, и Анна догадалась, что он плачет. Она вдруг отчетливо и остро ощутила, как много для него значит ее появление и как долго он ждал этой встречи. Схватив свой рюкзак, Анна стремительно выпрыгнула из салона и обняла деда, крепко к нему прижавшись. Вдохнула его незнакомый, но показавшийся родным запах, и сами собой выговорились те слова, которых она больше всего боялась и думала, что не сможет произнести никогда:
— Здравствуй, дед. Как я рада, что ты нашелся.
Неделя пролетела незаметно. Днями напролет они вместе ходили под мотором и парусом, ловили рыбу, и дед, большой мастер этого дела, учил ее пользоваться снастями. Он отвез Анну в Хельсинки и купил цифровую видеокамеру — девушка с ней не расставалась: снимала, чтобы, вернувшись в Петербург, сделать сюжет о Финляндии. А еще дед много рассказывал о Карле Густаве Маннергейме — великолепном командире, добром старшем друге и мудром наставнике. Вчера поздно вечером, когда Анна заглянула в кабинет, чтобы пожелать деду спокойной ночи, тот необычно серьезно взглянул на нее и протянул большую старую потрепанную тетрадь в черном коленкоровом переплете. Анна заметила, что один из углов, похоже, когда-то пострадал от пламени.
— Это подлинный дневник маршала, Анна, он отличается от официальных мемуаров. Прочти его, пожалуйста, очень внимательно. — Дед пытливо заглянул ей в глаза, видимо, собираясь сказать что-то еще, но передумал.
Уставшая от череды радостных впечатлений, Анна не нашла вчера сил на чтение — лишь коснувшись головой подушки, она крепко заснула. Сейчас же, поджидая деда, она раскрыла старую тетрадь. На пожелтевшем титульном листе порыжевшими от времени чернилами твердым почерком выведено:
«Дневник поездки, предпринятой по Высочайшему повелению через Китайский Туркестан и северные провинции Китая в Пекин в 1906–7 и 8 гг. полковником Г. К. Маннергеймом».
Я, полковник Карл Густав Эмиль Маннергейм, получив высочайшее дозволение Е. И. В. и секретные предписания Главного Управления Генерального штаба, сего дня прибыл в г. Верный во главе отряда из 10 драгун. Моим заместителем назначен ротмистр Муравьев, хорошо мне известный умелый и знающий штаб-офицер. В Верном отряду предстоит предпринять маскировочные усилия и под видом этнографической экспедиции Российской академии наук выдвинуться в г. Пржевальск, расположенный в 260 верстах южнее Верного на берегу озера Иссык-Коль. Здесь наш отряд присоединится к экспедиции французского синолога,[4] профессора Сорбонны г-на Пэлио для совместного путешествия через империю богдыханов.[5]