После того как археология стала признанной наукой — процесс, начавшийся в Европе XVII века, — Египет, не смотря на великолепие пирамид, которое не заметить нельзя, не получил должного признания и своей доли восхищения в академической среде по одной простой, отвратительной причине. Как пишет Мартин Бернал в своем монументальном труде «Черная Афина»: «Для романтиков и расистов восемнадцатого и девятнадцатого веков было просто невыносимо отказаться от Греции в качестве воплощения Европы и ее чистого, незамутненного детства и согласиться с тем, что эта культура есть результат смешения европейских аборигенов, колонизированных африканцев и семитов…»[244]
Другими словами, поскольку Египет был по сути африканским явлением, ему не было дозволено иметь интеллектуальные достижения, которые стоило бы изучать, тогда как «белая» патриархальная Греция была для европейских историков своим домом, культурой, достойной того, чтобы признать ее родоначальницей. (Хотя большинство современных ученых яростно отрицают наличие даже малейших элементов расовой предубежденности в своих работах, факт остается фактом, современная историография построена на многовековых трудах с расистским оттенком.) Какова бы ни была правда, факты отбирались, приемлемые с расовой точки зрения, хотя, как пишет Бернал: «Египетская цивилизация явно основана на до-династической культуре Верхнего Египта и Нубии, африканское происхождение которой никем не оспаривается»[245].
Даже в тех случаях, когда к Египту относятся серьезно, его черные корни отсекаются, как в случае Р.А. Шваллера де Любица, восточноевропейского египтолога, которого до сих пор почитают альтернативные историки и соответствующая публика. В 1920 году он писал в основанном им журнале «Les Veilleurs» («Наблюдатели»): «Существует непреодолимая стена между одной расой и другой»[246], категорически отрицая наличие, помимо немногих сметных исключений, «черных, которых с полным основанием можно было бы назвать таковыми (в династическом Египте)»[247]. Это утверждение абсурдно, поскольку археологические данные неоспоримо свидетельствуют: египетский народ состоял из нескольких разных рас, включая тех, кого можно назвать явно негроидными[248].
Объективные туристы видят отчетливые признаки африканского происхождения даже на лице Сфинкса.
Шваллер де Любиц был убежденным расистом, который оказал существенное влияние на мистика Рудольфа Гесса, соратника Гитлера, — он даже помог разработать форму предтечи СС организации СА, с помощью которой Гитлер пришел к власти. Несмотря на это, де Любиц и его коллеги оказали огромное влияние на современное мышление в отношении Египта, основанное на том, что эта страна заслуживает ученого внимания только при условии отсутствия черных лиц в зале славы Древнего мира.
Элементы египетской жизни и мышления, которые, несомненно, являются благородными, были втоптаны в грязь учеными-расистами, считающими загрязнением любое африканское влияние. Хотя даже при беглом знакомстве с египетской религией становится понятно, что, несмотря на многобожие, по сути своей, то была система монотеистическая. «Культ животных» невежественно отвергается как «негритянский фетишизм»[249], хотя как писал Мартин Бернал, в литературе «восемнадцатого или двадцатого века он не смог найти ни одного простого предположения, что «негритянские фетиши» могут иметь характер символический или служить аллегорией…». Он с печалью добавляет: «Такова сила расизма!»[250]
Даже в этом египтяне не были столь примитивными, как могут казаться, поскольку их боги были просто разными ипостасями Единого Истинного Бога — прямая аналогия пантеона католических святых, освящающих разные стороны деятельности человека. Взывая к разным богам (некоторые из них совершенно непонятны), главный персонаж египетской «Книги Мертвых» пересыпает свою загробную речь такими фразами, как «Единственный Бог…», «Великий Бог, живущий по правде» и «Великий Бог», а в «Заявлении о невиновности», процитированном выше, говорит, что «…не клеветал на бога в городе». Ясно, что средний египтянин без труда примирял этот громадный пантеон с одним абсолютным Богом.