Руководство ОГПУ, заслушав доклады начальников разведывательного и контрразведывательного отделов, дало указание представить конкретные предложения о мероприятиях по противодействию Интеллвдженс сервис. Естественно, что такого рода предложений ждали прежде всего от Иностранного отдела. Вот почему Артузов 1 решил сразу же лично ознакомиться с оперативными материалами, касавшимися интереса СИС к Лаго. Он сам склонялся к тому, чтобы попытаться начать серьезную операцию, доложил о своем замысле Менжинскому и получил принципиальное согласие. Председатель сказал, что дело будет у него на контроле, и просил докладывать о ходе работы.
Артузов, предупредив, что речь пойдет о деле Лаго — Богомолец, пригласил своих коллег и работника, который вел дела по английскому направлению. Собравшиеся ждали начала разговора. Знали, что Артузов переговорил с председателем, понимали, что если бы решение было отрицательным, то никакого обсуждения не потребовалось бы.
Артузов:
— Нам предложено все тщательно продумать. Вопросов пока больше, чем ответов. Будем исходить из факта, что контакт Лаго с Богомольцем уже установлен, причем по инициативе последнего. Внедрение А/243 в агентурную сеть английской разведки сулит оперативные выгоды. Мы получаем возможность в какой-то мере отслеживать устремления СИС, контролировать каналы связи с агентурой на советской территории, принимать превентивные меры. При благоприятном развитии событий, если нашему человеку удастся закрепить свои отношения с Богомольцем, можно будет лансировать англичанам направленную информацию и дезинформационные материалы. Но пока это самые общие представления. Прошу высказаться. Ваши соображения, товарищ Слуцкий.
Слуцкий:
— Меня беспокоит вопрос, почему Интеллидженс сервис, зная прошлое Лаго, санкционировала Богомольцу работу с ним. Не хотят ли англичане «прикрыть» какой-то свой ценный источник у нас? С этим нужно будет разбираться вместе с контрразведкой. Есть опасения, что сигуранца не оставит Лаго в покое. Надо посмотреть, как он поведет себя. Но чтобы подставить Богомольцу другую агентуру, помимо той, с которой он имел дело в Румынии, потребуется время. Наверное, надо попробовать.
Артузов обратился к Пузицкому:
— Сергей Васильевич, что скажете? У вас по англичанам было дело Сиднея Рейли. В любом случае с вашим будущим отделом предстоит работать в тесном контакте. (Пузицкий уходил из ИНО и был назначен заместителем начальника Особого отдела, поэтому его чрезвычайно заботил контрразведывательный аспект операции.)
Пузицкий:
— С учетом задач по эмиграции важно, чтобы Лаго остался на линии Беседовский — Бурцев. Это должно быть непременным условием.
— Товарищ Горб?
Горб:
— Оперативная игра с англичанами в таком широком и долговременном плане, как она, судя по всему, уже сейчас вырисовывается, дело новое, но и для противника расшифровать его будет непросто. Многое будет зависеть от качества нашей работы и, конечно, ключевой фигуры операции — А/243. Я — за.
— Товарищ Штейнберг, вы ведете дело Богомольца, знаете его в деталях. Ваше мнение в отношении замысла операции и возможности его реализации.
Штейнберг:
— Для Лаго сейчас угрозы нет. Никем из нашей заграничной агентуры мы не рискуем. С другой стороны, Богомолец, то бишь англичане, должны будут так или иначе раскрываться. Лаго человек изворотливый, изобретательный и напористый, уверен, что у него получится.
Артузов:
— Хорошо. В зависимости от результатов дальнейших встреч Лаго с Богомольцем определимся с нашими более конкретными планами. Хочу подчеркнуть, что с учетом всех обстоятельств полагаться полностью на то, что Лаго будет до конца искренен с нами, нельзя. Кстати, его давние объяснения пересмотра своих позиций не выглядят так уж убедительно. Скорее, он смотрит на сотрудничество с нами как на способ существования и реализации своих способностей. Но это, как известно, категория непостоянная. Поэтому призываю к непредвзятому анализу всех его шагов и заявлений. По-моему, необходимо попытаться имитировать создание агентурной сети Богомольца в СССР, по каналам которой можно было бы продвигать нужную нам информацию в Лондон. Кое-какие элементы такой игры у нас были в «Тресте». Но тогда речь шла больше об оперативных сведениях, теперь же, вероятно, судя по предварительному разговору Богомольца с Лаго, речь пойдет о серьезной политической и экономической информации. Будем действовать.
Поскольку мы принимаем принципиальное решение задействовать Лаго на английском направлении, надо скорректировать рекомендации резидентуре в отношении работы с ним. Подготовьте телеграмму за моей подписью о том, что мы даем санкцию на работу Лаго с Богомольцем. Напишите, что в последующем следует постараться исключить всякую самодеятельность со стороны А/243 и потребовать от него подробнейшим образом докладывать о развитии отношений с Богомольцем. Буквально обо всех деталях, в нашем деле мелочей нет. Напомните о надлежащих мерах безопасности в организации связи с ним. Да, линию на Беседовского и Бурцева оставляем, это важно для нас.
Артузов встал, прошелся по кабинету. Может быть, в нем, Артуре Фраучи, заговорила кровь предков, швейцарцев итальянского происхождения, а может быть, он вспоминал так удачно проведенные с его участием операции «Синдикат» и «Трест». Ведь и новая может получиться захватывающей. Задумчиво проговорил: «Для того чтобы мелодия была чистой, надо нажимать нужные клавиши в нужное время. Просто и невероятно сложно». Взял со стола какой-то фолиант в тяжелом с золотом переплете, который в течение всего совещания интриговал присутствовавших. Просто так книга на столе не лежала бы. Пробежав глазами строки, Артузов сказал: «Музыкальная пьеса, пишется в скором темпе, в коленном складе, первая часть в миноре, трио в мажоре». Сделал паузу и спросил с интонацией, не предполагающей возражений: «Ну как, подходит к нашему случаю? — и продолжил: — Назовем операцию “Тарантелла”». В руках у него оказался 54-й том Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона.
При ознакомлении с материалами на Лаго и Богомольца бросались в глаза некоторые совпадения. Отец Богомольца и отчим Лаго были почти из тех же классов Табели о рангах, только первый по гражданскому, а второй по военному разряду, оба в генеральских чинах.
И Богомолец, и Лаго учились на медицинских факультетах университетов. Оба служили при штабе Деникина, а затем Врангеля. Вместе с армией оказались в Турции. Через некоторое время судьба свела их в Румынии, правда уже в разных качествах, и, как говорится, развела по разные стороны баррикад.
Лаго, помыкавшись в эмигрантской среде, решил возвращаться домой, в Россию. Ему, однако, предложили послужить родине за рубежом, с чем он согласился. Судя по всему, область политической информации серьезно увлекала его, отвечала его внутренним побуждениям и склонностям. Так он начал сотрудничать с советской разведкой.
Богомолец еще раньше связал свою жизнь с английской разведкой, которая привлекала его к проведению разведывательной работы против СССР с использованием соотечественников из русских эмигрантов, невозвращенцев из СССР и, что было самым главным, советских граждан.
Насколько все это прочно и соответствовало их убеждениям, сказать пока еще трудно. Но реально сложившиеся между ними личные отношения надо бьию попытаться использовать.
Очередное сообщение из загранаппарата, касавшееся Лаго, подтверждало правомерность принятого на совещании решения. От него поступает важная оперативная информация:
«В Париже находится польская правительственная делегация, которая обсуждает вопросы займов, Данцигского коридора и вероятность вооруженного конфликта между Польшей и СССР. Французы якобы заявили о том, что Сталин, по их данным, склоняется к тому, чтобы были отложены всякие военные приготовления, дабы не вовлечь советскую сторону в какую бы то ни было военную авантюру. В этом контексте полякам с французской стороны были даны успокоительные заверения.