— Любопытно, но я не понял, — сказал Джейк.
Мелисса ахнула.
— Папа, — с благоговением прошептала она. — Французский словарь есть, а английского нет. Зачем «французскому» шпиону, работающему на англичан, французский словарь вместо английского?
— Вот именно! — воскликнул Сунир. — Он был прекрасно образованным англичанином, въезжавшим в Англию по французским документам. Семь языков лексикона — это латынь, греческий, немецкий, голландский, французский, итальянский и испанский. Таким образом, месье Ле Ду всерьез изучал все европейские языки, кроме английского, который он, естественно, знал, а потому, как заметила Мелисса, не нуждался в английском словаре. Он работал на англичанина. — Сунир торжественно продолжал: — Большинство английских шпионов были обычными головорезами вроде Пули и Фризера. Только Кристофер Марло мог быть Ле Ду.
— Хорошо, а какое значение вы придаете остальным книгам? — спросил Джейк, отношение которого к гипотезе Сунира все еще оставалось скептическим.
— Книга Джиамбулари указывает, что он некоторое время провел во Флоренции. А от нее совсем близко до Венеции, Падуи и Вероны.
— Места действия итальянских пьес! — воскликнула Мелисса, и брат Майкл приложил палец к губам, как поступил бы любой библиотекарь.
— Вот именно. Эти книги из Италии и об Италии. Шекспир никогда не покидал Англию. Однако истинный автор написал семь пьес, проникнутых духом и традициями Северной Италии.
Мелисса тут же перечислила пьесы:
— «Ромео и Джульетта», «Венецианский купец», «Мера за меру», «Все хорошо, что хорошо кончается», «Отелло», «Двенадцатая ночь» и… «Много шума из ничего».
— Правильно. Существует еще четыре пьесы, в которых отражены знания географии и обычаев того же региона: «Укрощение строптивой», «Как вам это понравится», «Зимняя сказка» и «Цимбелин».
— Ладно, я принимаю ваши доводы, — сказал Джейк. — Однако автору вовсе не обязательно проводить много времени в Италии, чтобы знать подробности и реалии местной жизни. Я никогда не бывал в Тоскане, но сразу бы ее узнал.
— Вполне возможно. Из книг. Или из фильмов. Однако Потрясатель Сцены не мог быть знаком с Италией. Известно, что Кит Марло путешествовал по Европе. Он прекрасно владел латынью и в ранних пьесах показал знание римской истории. Италия должна была привлекать человека Возрождения. Он знал Джордано Бруно по «Школе ночи» Рэли. Он знал герцога Орсино, который мог быть одним из его покровителей.
— Один из персонажей «Двенадцатой ночи», — заметила Мелисса, с трудом сдерживая возбуждение.
— Да. Среди других вещей Ле Ду имелась английская Библия и набор религиозных книг. И вновь отметим — английская Библия, а не французская. Какая ирония — ведь Марло предъявили обвинение в атеизме, несмотря на то что он изучал богословие в Кембридже.
— Да, мы тоже обратили на это внимание, — кивнув, проговорила Мелисса.
— Так вот, согласно энциклопедии «Британика», Кристофер Марло был «удивительно образованным человеком, умершим в двадцать девять лет», который «понимал, что мусульманин способен чтить Христа, как Тамерлан», и утверждал, что человек может считать «всю Вселенную своим компасом», как доктор Фауст. Затем редактора «Британики» продолжают: «Он блестяще владел богословием». Здесь стоит еще раз вспомнить завещание Шекспира. Среди его имущества не нашлось не только обычных книг, но и Библии.
Сунир показал на лежавшую на столе стопку книг.
— А теперь пришло время главного довода. Почти все книги месье Ле Ду содержат ключевые указания на одну из пьес Шекспировского канона. — Сунир называл книги, а брат Майкл показывал на них, не прикасаясь. — К примеру, у него был Плавт.[98] В Шекспировской энциклопедии написано: «Пьесы Шекспира говорят о сильном влиянии Плавта, которое пронизывает все его произведения до самого конца его литературной деятельности. Сюжет „Комедии ошибок“, а также элементы сюжета „Венецианского купца“, „Двенадцатой ночи“ и „Виндзорских насмешниц“ подтверждают его знание работ Плавта».
Далее идет Теренций.[99] Сюжетные линии «Двенадцатой ночи» и «Сна в летнюю ночь» заимствованы из «Девушки с острова Андроса» Теренция. Вот здесь, — показал он. — Поэт Джон Дэвис однажды обратился к Шекспиру, как к «нашему английскому Теренцию».
Брат Майкл согласно кивнул.