Неуверенность в себе – это пожизненный (а иногда даже смертный) приговор, и кажется, что кричащие, но дающие освобождение принципы уверенности в себе не помогут от нее избавиться.
ПОВТОРНОЕ ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ СЦЕНАРИЕВ ДЕТСТВА
Однако надежда есть. Как было сказано выше, уверенность в себе не дается от рождения. Мы можем измениться, но прежде необходимо осознать свое состояние. Мой собственный пример иллюстрирует, что особенности отношений в детстве возводят стену между уверенными и неуверенными в себе людьми. Уверенность (или ее отсутствие) развивается из ролей, которые разыгрываются между родителями и ребенком, братьями и сестрами или сверстниками, учителями и учеником. Этот ранний опыт общения служит фоном для дальнейших отношений и почти всего остального.
«Чуть ли не во всем, что касается психологии взрослого, например, в манере общения с друзьями, в выборе того или иного человека для любовных отношений, в наших способностях и интересах на работе, наше детство отражается каждый день, каждую секунду», – пишет Оливер Джеймс в своей широко признанной книге «They F * * * You Up» (2002) о том, как выжить в семье.
Мы переживаем события детства снова и снова, играя ту же роль, находя тех же персонажей, заставляя их (и себя) воспроизводить те же ответные действия, поэтому Джеймс, описывая ранние ролевые игры, говорит о «сценариях». Кажется, будто нас навсегда поглотил стремительный вихрь знакомых реакций, которые будут повторяться до тех пор, пока все текущие взаимоотношения не выстроятся в один ряд с прежними. Всему виной наши сценарии.
Я боюсь, что меня не примут, стесняюсь противоположного пола, выбираю линию защитного поведения при общении с авторитетными лицами и часто в мягком упреке (или даже в совете) усматриваю беспощадную критику – все это родом из детства, из моих отношений с отцом, сестрой, сверстниками и школьными учителями. Каждому, с кем я вступаю в контакт, отводится одна из центральных ролей, которая рано или поздно будет исполнена.
ОДНИ РОДИТЕЛИ, РАЗНОЕ ВОСПИТАНИЕ
Безусловно, социализация имеет существенное значение, но некоторые личностные особенности генетически передаются от родителей, не так ли? Согласно Джеймсу, не так. Он считает, что личность человека формируется только под влиянием раннего опыта, а вовсе не генов.
Он пишет: «Набор электрохимических реакций, протекающих в мозге и придающих уникальность мыслям и чувствам каждого, во многом определяется тем, как к человеку относились в детстве».
Джеймс приводит в пример депрессию и отмечает: «Если мать была подавлена, ее состояние вызвало у ребенка определенные мысли и чувства и соответственно наметилось возникновение особых электрохимических реакций, происходящих в лобной доле правого полушария. Психологи знают, что наборы электрохимических реакций не передаются по наследству, потому что отсутствуют при рождении, но появляются, если мать не скрывает своей подавленности при общении с ребенком».
Джеймс также утверждает, что чем раньше сформируется подобный набор, тем сложнее от него будет избавиться и что, безусловно, эти психологические расстройства имеют более широкую зону воздействия, чем сама депрессия: сюда входит и беспокойство, и стресс, и защитное поведение, и неприятие (для всего вышеперечисленного отправной точкой служат ранний опыт и отношения). Хотя опыт подросткового периода – и даже зрелости – тоже имеет значение, именно до шести лет определяется набор электрохимических реакций, говорит Джеймс, подразумевая, что основы личности закладываются тогда, когда сам человек не может вмешаться в процесс.
Это и вправду может объяснить, почему я так не похож на сестру. Хотя мы росли в одно и то же время, в одном и том же доме, воспитывали нас разные родители. Моя сестра была папиной дочкой, и любовь отца служила ей поддержкой, а меня отвергали, не желая со мной ни общаться, ни даже видеть меня. Отец был тихим, сдержанным и самоуверенным, что оказало огромное влияние на мою сестру, которая стала такой же. А я был шумным, неуравновешенным, неуверенным: весь шум и гам можно объяснить тем, что «надоедливый братишка» также хотел, чтобы на него обратили внимание.
«Каждый родитель воспитывает ребенка по-своему, с тем же успехом дети могли бы воспитываться в совсем разных семьях, – говорит Джеймс. – Верите вы или нет, но наша уникальность определяется именно данными условиями, а вовсе не генами».
ОКАЗАНИЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ
Такого же мнения придерживается психолог Джеффри Клугер, автор недавно вышедшей книги «The Sibling Effect: What the Bonds Among Brothers and Sisters Reveal About Us» (2011). «Каждый родитель любит одного из детей сильнее, но данное семейное обстоятельство держится в глубочайшей тайне», – отмечает Клугер (в статье для журнала «Time»). – И признается везде одним и тем же образом: любимчики подтверждают свой статус и не подают виду, что что-то изменилось, а дети, впавшие в немилость, скулят, как побитые собаки». Но родители ни в чем не признаются даже под страхом смерти.
Клугер приводит результаты исследования, проведенного Кэтрин Конгер в Калифорнийском университете относительно 384 семей, в которых имеется два ребенка. Более трех лет она изучала взаимоотношения родителей и детей и пришла к выводу, что 65 % матерей и 70 % отцов отдают предпочтение одному ребенку, обычно старшему.
«Но эти показатели почти наверняка занижены, – считает Клугер, – поскольку родители стараются скрывать свои предпочтения особенно тщательно, когда за ними наблюдают».
Согласно Клугеру, зоологи часто становятся свидетелями проявления фаворитизма среди животных (и снова обычно по отношению к самому крупному или старшему отпрыску), что, по большому счету, имеет смертельные последствия: пингвины отодвигают мелкие яйца, чтобы уделить больше внимания крупным; орлы ничего не имеют против того, что крупные птенцы съедают мелких. И таких примеров великое множество.
«В функции второго птенца входит подстраховка, и если первый здоров, то линия поведения не меняется», – говорит Дуглас Мок, зоолог, профессор университета Оклахомы (приводит цитату Клугер).
Очевидно, это оказывает влияние на уверенность в себе. У любимых детей самооценка выше, поэтому они более уверены в себе, а для нелюбимых детей истинны обратные утверждения.
«Если ребенок чувствует, что его брата или сестру любят больше, то он стоит перед угрозой того, что у него разовьются тревожность, угнетенное состояние, низкая самооценка, а вослед неизбежно придет и неуверенность в себе», – говорит Клугер.
ПОБЕДИТЕЛЮ ДОСТАЕТСЯ ВСЕ
Безусловно, не только соперничество с любимчиками родителей и невнимательность со стороны вторых создают благоприятную среду для развития неуверенности, хотя это определенно самая распространенная причина. Если ребенок полный, низкий, долговязый, рыжий (ботаник, если на то пошло) – словом, если он не такой, как все, – это может вызвать в окружающих отчуждение. Мы – изгои, те представители рода человеческого, которых приносят в жертву, когда кончаются запасы еды, тонет судно или того требуют боги.
Кто-то совершенно бездарен в спорте (таким был я). Кому-то медведь наступил на ухо (это тоже обо мне). У кого-то совсем плохо с учебой (да, и это также относится ко мне). На самом деле, возможно, была нужна хотя бы какая-нибудь опора, чтобы развить уверенность в себе, в частности, из-за недостатка уверенности мы совсем по-другому понимали, как приобретаются навыки, не так, как уверенные в себе дети. У них была уверенность, и они брались за задание, ожидая, что, освоив новый навык, они получат награду (в основном это была похвала). А неуверенный ребенок думает о провале как о вероятном исходе любой попытки приобрести навык (и в итоге унижение), ищет способов избежать участия и ведет себя так, что неудача почти неизбежна. Этот сценарий называется «победителю достается все», или, скорее, «проигравший остается ни с чем». Если мы не хотим провести всю жизнь, мучаясь от неуверенности в себе, то должны измениться, хотя это довольно сложно. Кроме всего прочего, из-за неуверенности в себе со значительной долей вероятности растают перспективы карьерного роста, разрушатся отношения (со сверстниками, товарищами, выше– и нижестоящими по положению и даже собственными детьми), восторжествует несчастье, и нашему благополучию настанет конец.