При этом основная масса археологических находок попадала в Британский музей и Лувр. Немецкий рейх тоже хотел обогатить свои музеи и потому особенно поддерживал раскопки в Ассирии и Вавилоне. Однако война воспрепятствовала отправке вырытых сокровищ. Роберт Колдевей со своей экспедицией копал в Вавилоне вот уже семнадцать лет, без перерыва, зимой и летом, и находки складировались в сокровищнице.
«Самое время уходить, несмотря на поражение британцев при Кут-аль-Амаре», — думал Штайнер.
Месопотамия оставалась одной из самых захудалых провинций Османской империи, и было лишь вопросом времени, когда дело примет другой оборот. Египет был фактически британской провинцией, и Т. Е. Лоуренс успешно подстрекал арабских князьков. В османской политике таилось уж очень много неожиданностей, а Багдад находился слишком далеко от Стамбула, чтобы чувствовать себя здесь в безопасности.
И они — Штайнер и Крюгер — разработали план, который должен был гарантировать им выживание.
Они поднялись на Каср с северо-востока и ступили на дорогу, которая вела к вратам Иштар.
От былого великолепия здесь ничего не осталось. Ни величественных колонн, как в Греции, ни развалин храмов, как в Египте или Персии, одни лишь кирпичи — обожженные, необожженные — из глины, смешанной с тростником, иногда изолированные земляной смолой — асфальтом.
В некоторых местах еще был виден слой кирпичей, залитый асфальтом и служивший подкладкой под монументальную мостовую из каменных плит. Каждая из плит хранила на боковой поверхности надпись, указывающую на основателя этой стройки Навуходоносора II, под правлением которого Вавилон — после фазы упадка — заново стал одним из могущественных царств того времени.
Мардук, Господин наш, даруй нам жизнь вечную — гласила заключительная фраза на каждой плите.
Они шагали дальше; справа от них лежали руины наружного дворца и Северной цитадели. Взобравшись на меньший холм, они очутились в непосредственной близости к месту, где были вырыты врата Иштар.
Площадь походила на пейзаж с кратерами. Раскопки вели на глубину свыше двадцати метров. От самих ворот, правда, ничего не осталось, потому что все кирпичи были тщательно пронумерованы и перенесены в сокровищницу. Справа виднелись остатки раскопанного царского дворца, примыкавшего к северной внутренней городской стене.
Во времена расцвета Вавилон представлял собой крепость с двойными стенами. Толщина наружной стены составляла почти восемь метров, а на расстоянии двенадцати метров от нее следующей преградой служила внутренняя стена толщиной в шесть метров. Через каждые сорок четыре метра городские стены были дополнительно укреплены десятиметровыми башнями, выступающими на обе стороны. Из-за высоты эти укрепительные сооружения считались в древности неприступными, две колесницы могли ехать рядом по венцу крепостной стены.
И все же Вавилон был разрушен — из-за предательства храмовых жрецов бога Мардука, которые открыли ворота персидским войскам.
— Они идут.
Альберт Крюгер увидел их первым.
Тени в сумерках.
Штайнер устремил взгляд в ту сторону, куда указывал Крюгер. Вначале он ничего не мог разглядеть среди насыпных холмов, которые Колдевей, будучи по образованию архитектором, день за днем воздвигал силами двухсот пятидесяти рабочих, трудившихся даже в нечеловечески знойное лето. Тростник и глина. Здесь от начала времен не было другого строительного материала. Ни камня, ни металла, ни дерева. Ничего…
Рельсы узкоколейки изгибались, как черные змеи, вокруг вскрышных отвалов либо исчезали во впадинах раскопок. Какая-то фигура скользнула от вагонетки к ближайшему холму.
Штайнер подтолкнул Крюгера в спину и спустился вниз, на дно раскопок. Он остановился в середине расчищенной площадки, а Крюгер ждал у подножия.
Стремительно опускались сумерки. Через несколько минут стемнеет — хоть выколи глаза.
Внезапно две фигуры отделились от тени холма и двинулись к Штайнеру. На них была простая черная рабочая одежда. Один — в штанах и длинной рубахе навыпуск, второй — в кафтане. Головы обоих были покрыты простыми круглыми шапками.
— Масах аль-чайр, — тихо произнес Штайнер, когда араб остановился перед ним. — Рад тебя видеть, Абдулла.
— Масах ан-нур, — ответил тот, кого назвали Абдуллой, и его взгляд остановился на Крюгере, который неторопливо приближался.