Прапорщик довольно хмыкнул, почесав короткую бороду. Бойцы, закончившие с чисткой огнестрела и слушавшие заместителя командира во все уши, мечтательно заулыбались, вспоминая оставленных в Полярных Зорях подруг. Лишь Андрей раздраженно дернул щекой и принялся копаться в вещмешке.
— А, ребятишки, смотрите. Отец-батюшка возвращается. И что-то вид у него нерадостный, видать, пригрел ниндзя недоде… — протянул было Чугун, кивнув в сторону двигавшегося к ним Ермолова, и вдруг напрягся, до рези в глазах вглядываясь в стену позади командира.
Андрей проследил за взглядом прапорщика. В темноте дальнего угла, среди железного хлама, едва угадывался тонкий силуэт вытянувшегося вдоль стены вьюнка. Не могло же растение так насторожить хладнокровного Чугуна… Или могло? Тут парень принялся тереть глаза. Всего на мгновение ему показалось, что вьюнок как-то слишком неестественно дернул веткой.
— А ну, стоять! — проорал прапор, наставив на тот самый угол хищное дуло «печеньки», как он в шутку называл такое грозное оружие, как «Печенег».
Как по команде, все бойцы подорвались с мест, выцеливая стену. Напряжение росло, а куст все неподвижно маячил в тени. Андрею уже начало казаться, что метаморфозы растения — всего лишь обман зрения. Что творилось в голове прапора, неизвестно, но опыт войны в горах Чечни, должно быть, подсказывал ему — не все чисто.
— Кто бы ты ни был, отзовись. Иначе превратишься в решето!
Глава 4. КОГДА КРОШИТСЯ ВРЕМЯ
— Ох, какие же вы шумные… Так и быть, уговорил.
Под изумленными взглядами бойцов от стены отлепилась тень, подняла руки-ветки к потолку и медленно зашагала к ощетинившемуся стволами отряду. Остановившись на границе света, она, издав невнятное шуршание, завела одну конечность-обрубок назад, положила ее на треугольную макушку. И плавным движением сняла голову… Оказавшуюся обычным плотным капюшоном.
Возраст мужчины определить было довольно сложно. Больше половины его лица скрывал намотанный платок-арафатка. Однако черных с синеватым отливом волос еще не коснулась седина, а карие, с этакой золотистой чертовщинкой, глаза не обняли лапки мимических морщин. Единственной чертой, что выделила бы его среди множества таких же людей, был виднеющийся из-под платка край бордового ожога на правой щеке. В остальном же незнакомец казался ничем не примечательным жителем нового мира, коих в любом бункере встретишь с десяток. Просторный темный плащ в пол надежно укрывал его фигуру, оставляя на виду лишь мыски привычных «берцев».
Мужчина с усмешкой наблюдал, как, повинуясь рваным жестам-приказам командира, молодые парни зажимают его в кольцо. Подоспела даже та парочка, что охраняла вход в ангар.
— Я пришел с миром, — проговорил он, показывая открытые ладони.
— С миром приходят через парадный вход, — глухо проговорил Ермолов, по праву старшего принимая роль переговорщика. — Кто ты? Назовись.
— Что скажет тебе мое имя, служивый? — незнакомец перевел тяжелый взгляд на офицера.
Одинокий лучик солнца, прорвавшийся сквозь решетку вьюнов на разбитых окнах, преломился в его темных глазах, превратив их в бездонные черные дыры.
— Не в честь русскому офицеру убивать безоружного и безымянного.
— Не в честь? — мужчина хмыкнул, отчего край ожога на его щеке дернулся, преобразив невидимую улыбку в оскал. — Долг, честь, совесть — ничто иное, как тлен. Бессмысленная трата времени… А ведь лишь оно ценно.
— Чего там бормочет этот черт полоумный? — прошептал Кирилл, на мгновение оторвав взгляд от рамки прицела.
Ответ пришел с совершенно неожиданной стороны, заставив парня застыть камнем.
— Черт, говоришь. Так меня еще не называли. Немного задевает. Хотя… — незнакомец задумчиво потер переносицу. — Нет. Безразлично. Так или иначе, я пришел говорить с… Как его…