– Мне исключительно все равно, что у вас там! – яростно прокричал собеседник. – Позови мне Ярчука, моя информация предназначена только для его ушей. Скажи, Лесник на связи.
– Слушаюсь! – парень вскочил и очумело уставился на микрофон.
Немного подумав, он все же потянулся к телефону внутренней связи и набрал номер начальника гарнизона, заранее втянув голову в плечи в ожидании выволочки.
Минут через пятнадцать в помещении появился Олег Борисович. Кинув хмурый, не предвещавший ничего хорошего взгляд на вытянувшегося в струнку солдатика, он присел за приборы, подвинув ближе микрофон.
– Ярчук на связи.
– Олег? Олежа, это ты? – прокряхтели в ответ динамики. – Здорово, дружище!
Лицо начальника расслабилось, хмурые складочки на лбу исчезли, губы расплылись в улыбке.
– Колян, жив, чертяка! А я тебя уже похоронить, отпеть и помянуть успел. Все-таки пять лет, как о тебе ни слуху, ни духу. Как сам? Где пропадал? Рассказывай!
– Позже за жизнь поговорим. Дело у меня к тебе. Серьезное, – со значением добавил далекий собеседник, акцентируя внимание на последнем слове.
– Понял, подожди минуту.
Ярчук повернулся к солдатику, который от любопытства вытянулся к динамикам, не опасаясь свернуть шею или вызвать гнев начальства.
– Так, дежурный, а ну брысь отсюда. Снаружи постой. Закончу, позову.
С тихим вздохом и выражением вселенской скорби на лице молодой человек покинул помещение.
– Все, мы одни. Говори, что у тебя за дело.
– Не буду томить, да и времени нет. Помнишь наш последний разговор?
– О проекте «Целестис»? Ну, допустим, помню. Только при чем тут твой истерический бред? Опять в гости белочку позвал? – мужчина глухо засмеялся.
– А при том, Олежек, что белочка ко мне на свидание как раз не пришла, а вот тебе пора штурмовой отряд из лучших бойцов собирать и снаряжать их в поход до Кеми. Как я и надеялся, одному из детишек удалось выжить. Более того, добраться до большой земли.
Разом перестав потешаться над старым другом, Олег Борисович до белых костяшек вцепился в столешницу. Лицо его одеревенело, как от судороги.
– Хм… Информация достоверна?
– Более чем. Из первых рук, так сказать. Я лично с ним сегодня встретился и был впечатлен. Техника боя великолепна. Скорость, сила, реакция…
– Николай, ты же понимаешь, – какой он боец, нам не важно. Не ты ли мне плакался, как жестоко и несправедливо вы с сиротками поступали? Но факт остается фактом. Если ты не ошибся, и этот парень из программы, в его крови препарат.
– Я. Не. Мог. Ошибиться. Я годы рядом с ними провел. Ну, да это все вода. В общем, вам необходимо взять с собой медицинский термобокс для перевозки препаратов. Поместите в него пробирки с… – Лесник помолчал. – Да, неважно, с чем, хоть с отваром из грибов. Главное, чтоб никто из отряда, за исключением ведущего, не был в курсе, что в нем плацебо. А то, не дай Бог, сболтнут парню лишнего, не отмашемся потом.
– А может, проще сразу все ему рассказать?
– Не прокатит. Судя по нашей беседе, он более чем агрессивен. Да и как, по-твоему, он отнесется к человеку, бывшему, пусть и годы назад, его тюремщиком?
– Все, все. Понял и осознал. Готовься. Адрес тот же? Дня через три-четыре к тебе заглянут мои ребятки. Отправлю человек десять, из личного подразделения. Такие горы свернут и не поморщатся. Командиром Ермолов пойдет.
– Тот же, тот же. Куда я отсюда денусь, – в нескольких километрах от Заполярного Рая мужчина, сжимая микрофон самодельной рации, уставился в хмурое небо за узеньким окном землянки. – И не нужны горы. Нам всего-то нужно дойти до Москвы. Если необходимое оборудование где и есть, то только в столице. Надеюсь, мои расчеты верны… Все, Олеж, до связи. Да поможет нам Бог.
Треск в динамиках утих. Но Ярчук еще долго сидел за столом, вперив в приборы невидящий взгляд.
Услышав условный стук караванщиков Полярных Зорь, дозорный открыл гермоворота. На территорию убежища вступил тяжеловооруженный отряд солдат в полной выкладке. Все один к одному – бугаи типа «шкаф + антресоль». За исключением высокого мужчины интеллигентного вида, довольно неуместного в подобной компании. Выделялся он не только внешностью, но и снаряжением: новенькая офицерская «элька[2]», из оружия – лишь висящий на шее автомат.
Вперед, сняв респиратор, вышел мужчина лет сорока, с короткой стрижкой и гусарскими усами пшеничного цвета. Его суровую физиономию от левого виска к подбородку пересекал грубый шрам, три рубца – будто след от чьих-то когтей. Судя по звездочкам на камуфляже – капитан.
– Здоров, старик. Мне к твоему начальнику назначено, – пробасил офицер чуть скрипучим голосом.
– И тебе не хворать, – отозвался дозорный неопределяемого на вид возраста в старой, замызганной ушанке. – А к начальнику не положено. Вы вообще кто будете? Караванов на этой неделе не ждем. Как и на следующей, и через неделю, и…
– Слушай, старый. Если не знаешь, кто мы, на кой черт герму открыл? Хотели бы, давно уже весь бомбарь перерезали. Сказал же, назначено.
– А я говорю, не положено! Начальник занят. Когда я к нему с радикулитом пришел, он меня выставил и очень доверительно попросил не беспокоить. О как, – старичок ткнул указательным пальцем в потолок.
– Раз самому лень идти, развалина, вон, молодого своего отправь, – слишком спокойно проговорил капитан, сжимая кулаки, упакованные в кожаные перчатки без пальцев.
– Повторяю. Не положено. Занят начальник, – повысив тон, ответил дозорный.
– Да я тебя…
Отведенную для удара руку капитана перехватил интеллигент.
– Ермол, прибереги ярость для выполнения задачи, – тихий спокойный голос и колючий взгляд заставили усача спустить пар.
– Сам с ним разбирайся, – буркнул мужчина, буквально стряхнув щуплую руку.
Интеллигент примиряющее улыбнулся и обратился к дозорному, с любопытством наблюдавшему за сценой.
– Уважаемый… Простите, как вас? – мужчина скинул с плеч небольшой рюкзак, порылся в нем и достал ополовиненную упаковку анальгина.
– Михалычем кличут, – взгляд старика уперся в таблетки, глаза загорелись.
– Уважаемый Михайлович. Будьте так любезны, отправьте вашего помощника к начальнику. Он действительно нас ждет, – лекарство перекочевало в сухонькую ладонь дозорного.
– Это мы сейчас, это мы мигом. Толя! – прокричал старик в сторону прикорнувшего у костра парня. – Толян, етить твою растудыть!
– Чего? – промямлил проснувшийся парень, потирая глаза.
– Давай, метнись-ка к Натанычу, – дозорный обвел быстрым взглядом отряд. – Кажи, гости к нему. Из Рая. Говорят, назначено им.
– Толян то, Толян се… заколебал, старый пень, – парень поднялся и лениво потопал в глубь убежища. Стихающему эху шагов, отражающемуся от влажных стен темного тоннеля, вторила удаляющаяся недовольная ругань.
Совсем скоро дозорный вернулся. Торопливо, едва не срываясь на бег, пересек остаток коридора до гермоворот.
– Иван Натанович просил проводить вас к нему. Проследуйте за мной, пожалуйста, – быстро проговорил паренек и в том же темпе рванул обратно.
Переглянувшись, капитан с интеллигентом углубились вслед за ним в лабиринт коридоров убежища. Обыкновенные бетонные стены, местами украшенные влажными подтеками, капающая с проржавевших труб вода, небрежные жгуты кабелей под потолком, слабо мерцающие оголенные лампочки на тонких проводах – жалкая картина, с головой выдающая древность укрытия. Внутренние помещения небольшие: три основных зала – сердце колонии, и пара десятков крохотных каморок. Где-то под полом слышались крепкая мужская брань, стук металла и скрежет механизмов. Видимо, технические подсобки находились уровнем ниже. Все это было наполнено убойной смесью запахов пота, машинного масла, сгоревшей еды, сырости и затхлости.