В голове всё гудело от полученной информации. Этого просто не могло быть… Точнее, это всё уже случилось, просто осознать невозможно.
Я сжала виски и прикрыла глаза. Вдохнуть-выдохнуть. Удержаться за реальность.
— Сиди тут, — донесся его голос. — Я раздобуду что-то на ужин. Обед мы бессовестно проморгали.
Да какой уж там обед… Есть после услышанного не хотелось точно. Узнай это Ёсико, отчитала бы меня как ребенка, наплевав, что я императрица.
Коджи убили. Убили Краснолунные. Я это понимала, хоть и не знала раньше деталей, теперь же желание отыскать Сейджи Исихару и переломать ему косточку за косточкой. Не пропустить ни одной.
А потом… Потом Коджи пришёл в себя здесь. Он даже не мог предположить, что случилось. Рядом были широй. Ослабевшее тело, которое не хотело слушаться. Магия, совершенно чужая и непонятная. Ужас от осознания, что находится за века до времени, когда родился и жил.
Его выхаживали и не давали скатиться в пучину отчаяния, потому что сила широй не хотела слушаться.
В этот миг мне оставалось только вздохнуть. Сначала он лишился родной рёку Икэда. Потом рёку шаманов начала заменяться той, что течет в теле широй. После… умер. А потом оказался здесь.
Как именно — Коджи не знал. У него вообще не было объяснений, почему вдруг открыл глаза и увидел вокруг источники широй, чешуйчатые тела и почувствовал мягкие прикосновения.
Сами драконы тоже не могли дать четких объяснений. Но раз он оказался в одной из священных пещер, значит, воля духов. Просто так ничего не бывает.
Но я понимала, как это произошло. Не в деталях, конечно, но штрихами. Хидеки забрал прах Коджи. И… что-то сделал. Только вот это явно был не погребальный ритуал, а нечто другое. Именно оно привело, что Коджи оказался в прошлом.
Я встала с циновки, тело затекло. Поморщившись, осторожно подошла к окну. Турнир будет идти пять дней, значит, здесь сейчас остался обсуживающий персонал и несколько учеников. Три или четыре вместе со мной. Школы Крылатых в этом плане не похожи на наши. Здесь одновременно не ведут несколько потоков. Возможно, на больших островах иначе, но здесь именно так. В школу Цзызань не набирали толпу.
«Не хотят, чтобы были лишние глаза и уши», — хмыкнула я про себя.
В комнату тихо вошёл Коджи. В его руках был поднос, заставленные пиалками и тарелочками. Аккуратный белый чайничек с синим узором возвышался над всем.
— Думаешь, там что-то изменилась? — поинтересовался Коджи, ставя поднос на столик.
— Нет, но вдруг, — глубокомысленно ответила я, подходя к нему. И тут же невольно присвистнула: — Ого. Вы ограбили кухню?
— Не хами, иначе кто-то будет ужинать, а кто-то пойдет спать.
Я закатила глаза. Нет, у него всегда характер был не сахар, но сейчас стало ещё хуже. Видимо, смерть таки изменяет его в худшую сторону. Правда, вот… Всё, что я слышала про свою предшественницу… Так я ещё нежный лотос, распустившийся на рассвете на тихом пруду!
Еда Крылатых была сносной. Излишне растительной, но что поделать. Специй мне не хватало. В чайном доме Цайну всё было в разы вкуснее. Пусть другое время, но вкусы-то человеческие.
Крылатые же только внешне напоминали людей. В остальном… Они мыслили иначе. Порой я ловила на себе холодные задумчивые взгляды, от которых по спине пробегали мурашки. Пусть там не было открытой враждебности, но и ничего похожего на дружелюбие тоже не обнаруживалось.
Кем считают они людей? Для чего им это все?
Вы с Коджи устроились за столом. Видимо, всё написано было на моем лице, потому что он озадаченно посмотрел на меня, так и не донеся палочки до рта.
— Аска, о чем ты думаешь?
— О Крылатых, — честно ответила я. — Зачем они обучают людей? Как относятся к широй?
Он отправил в рот рисовый шарик и нахмурился:
— Всё это только мои наблюдения, но не думаю, что они далеки от истины. Людей Крылатые считают ниже себя. Но стараются этого не показывать. Во всяком случае, когда не находятся в узком кругу. Широй… — Он ухмыльнулся. — Широй для них непонятны. Как птице не понять рыбу.
— Как неожиданно, — проворчала я. — Но ожидаемо. Какое оно, общество широй?
Коджи опустил взгляд на тарелку, явно подбирая подходящие слова.
— Широй… другие. Когда на них смотришь, чувствуешь бесконечную змеиную мудрость, спокойствие и холодноватую, но при этом беззлобную иронию в отношении «этих теплокровных».
Последнее он явно процитировал. Без глумливой насмешки или какого-либо намека на презрение.
— То есть… С ними легче договориться?