— То, что нужно?
— Да, — ответил Томаш задумчиво.
Сомнения португальца не укрылись от директора Национальной библиотеки.
— М-м-м… Да… Правда, кое-что кажется мне немного странным.
— Вот как?
Томаш передал Лагоа сложенные веером формуляры.
— Скажите, доктор, хоть одна из этих книг имеет отношение к Педро Алварешу Кабралу и открытию Бразилии?
Бразилец вчитался в указанные на бланках названия.
— Ну вот, — проговорил он. — В «Космографии» Вальдзеемюллера приводится одна из первых карт нового континента. — Он взял следующий формуляр. — О «Новом Свете» Монтальбоддо — первая книга, которая подробно повествует об открытии Америки. В 1507 году, когда ни один португалец еще не успел откликнуться на это событие. О «Новом Свете» — бесценный источник.
— Угу… — хмыкнул Томаш, довольный оборотом, который приняло дело. — А другие книги тоже связаны с Бразилией?
— Насколько мне известно, нет…
— Странно…
Повисло молчание.
— Не хотите посмотреть какие-то из этих книг?
— Да, — решил Томаш. — О «Новом Свете».
— Я попрошу, чтобы вас проводили в зал микрофильмов.
— Профессор Тошкану брал микрофильм?
Лагоа сверился с формуляром.
— Нет, оригинал.
— Тогда, если это возможно, я тоже предпочел бы оригинал. Для меня очень важно увидеть именно те документы, что побывали в его руках. Здесь все имеет значение, и пометки на полях, и даже сорт бумаги.
Я хочу попытаться взглянуть на эти книги глазами профессора и ничего не упустить. Бразилец кивнул своей помощнице.
— Селия, вели отыскать оригинал. — Он бросил взгляд на формуляр. — Сейф 1,3. Потом проводи господина профессора в секцию редких книг и проследи, чтобы все прошло, как полагается. — На прощание доктор сердечно пожал Томашу руку. — Господин профессор, я очень рад с вами познакомиться. Если вам понадобится что-нибудь еще, не стесняйтесь, обратитесь к Селии.
Лагоа вернулся к столу для совещаний, а мулатка, торопливо переговорив с кем-то по телефону, позвала Томаша за собой. Покинув атриум, они спустились по мраморной лестнице на один этаж; секция редких книг находилось в том же зале, что и дирекция, только не на балконе, а под ним. Слева от входа стоял огромный шкаф со множеством маленьких ящичков. К металлической ручке каждого ящика крепилась табличка с буквами: документы располагались в строгом алфавитном порядке. Мулатка провела Томаша к столу у противоположной стены, за стойкой персонала. На обтянутой бордовым бархатом столешнице лежали тисненный золотом коричневый томик и пара тонких белых перчаток. Селия подозвала библиотекаршу, круглую низенькую сеньору средних лет.
— Это она? — спросил Томаш с благоговением взирая на старинную книгу, безмятежно покоившуюся на темно-красном бархате.
— Да, — заверила библиотекарша. — «О Новом Свете». Вам придется надеть перчатки. Книга очень старая, и отпечатки пальцев…
— Я все понимаю, — кивнул Томаш. — Не волнуйтесь, я читатель опытный.
— Можно пользоваться только карандашом.
— А вот его у меня нет, — признался португалец, похлопав себя по карманам.
— Возьмите этот, — милостиво разрешила библиотекарша, отыскав на своем столе короткий простой карандаш.
Томаш натянул перчатки, уселся за стол и не без внутренней дрожи раскрыл маленький коричневый том в переплете из мягкой кожи. На первой странице значились имя автора и название, место публикации, город Виченца, и дата, 1507; карандашная пометка на современном португальском гласила, что в книге содержится первое описание открытия Бразилии Педру Алварешем Кабралом. Норонья бережно переворачивал страницы. От желтой с разводами бумаги исходил теплый, сладковатый запах; Томашу хотелось ощутить ее текстуру кончиками пальцев; эти перчатки были все равно что анестезия. Страницы покрывал крупный итальянский текст, по двадцать пять строк на каждой, главы открывали маленькие виньетки.
Норонья просидел над «Землями…» два часа, время от времени делая в блокноте пометки. Закончив, он закрыл книгу и отнес библиотекарше, разбиравшей груду заполненных требований.
— Прошу прощения, — деликатно кашлянул Томаш. — Я все.
— Ах, да, — встрепенулась сеньора. — Будете брать еще что-нибудь?
— Нет, пожалуй, на сегодня хватит. Если не возражаете, вернусь завтра, чтобы поработать с Вальдзеемюллером.
Селия проводила гостя до лифта. Вдвоем они спустились на первый этаж и прошли по мраморной лестнице в центральный атриум, чтобы вернуть пропуск и формуляры. Заместитель директора дремал за столом, положив голову на руки. Услышав шаги, он встрепенулся и мигом принял подобающую позу.
— Знаете, профессор, я вспомнил одну вещь, — сообщил он. — Мы предоставляем читателям сейфы, и профессор Тошкану арендовал у нас ячейку. Если вам угодно, мы могли бы ее открыть.
Томаш проследовал за Селией в помещение службы безопасности. Пройдя сквозь рамку металлоискателя, точно такую, как в аэропортах, они оказались в довольно тесной комнатушке, почти все пространство которой занимали два здоровенных черных шкафа со множеством ячеек. Отыскав ячейку номер шестьдесят семь, Селия достала из кармана мастер-ключ и отперла дверцу; Томаш с любопытством наблюдал за происходящим. Внутри лежала тонкая стопка бумаг.
— Вот бумаги профессора Тошкану. Если хотите, можете их забрать.
Большая часть бумаг оказалась копиями микрофильмов с пометками на полях. И только последний лист отличался от других; на нем каллиграфическим почерком были выведены два столбика букв, а под ними — первые буквы алфавита, соединенные змейкой.
Томаш закрыл глаза и сосредоточился, пытаясь уловить в последовательности букв хотя бы тень смысла. Около минуты он думал, сопоставлял варианты, изобретал и отметал версии и наконец с торжествующим видом повернулся к Селии.
— Что вы об этом скажете?
Девушка, наморщив лоб, изучала таинственный листок.
— Какая-то бессмыслица, набор букв… — Склонив голову набок, она прочла вслух: — Ана асса арара сонос матам отто.
Томаш приподнял бровь.
— Вы не видите здесь ничего странного?
— Нет, — сдалась она. — А что я должна увидеть?
Португалец указал на верхние столбики.
— Вы не обратили внимания, что слова в них симметричны? Если прочесть слева направо и справа налево, получится то же самое. Смотрите. Первое слово ANA. Второе ASSA. Третье ARARA. Везде одно и то же.
— Но к чему все это?
— Профессор любил ребусы; это надежный способ спрятать что-то у всех на виду… — Внезапно Томаш замолчал; его глаза в буквальном смысле полезли на лоб. — Он хотел, чтобы их сопоставили… сопоставили, — бормотал Норонья себе под нос, ловя губами воздух, словно выброшенная на берег рыба. В крайнем возбуждении он принялся шарить по карманам и, не найдя того, что искал, принялся лихорадочно трясти свой блокнот, пока из него не выпал сложенный вдвое лист. — Слава богу! Вот оно!
Удивленная Селия подняла упавший листок.
Томаш словно впервые читал слова, которые помнил наизусть, по привычке шевеля губами. И наконец издал торжествующий вопль, совершенно немыслимый в стенах библиотеки. Высокие своды атриума откликнулись гулким эхом.
Селия глядела на него с неподдельным интересом.