— Как с Молоком?
— Приблизительно. Хотя на этот раз решить задачу куда сложнее. Профессор позаботился даже о том, чтобы замаскировать анаграмму под замещающий шифр.
Лена отпила кофе.
— Частотная таблица может помочь?
— Нет, для таких шифровок она не годится. Но мы, по крайней мере, выяснили, с чем имеем дело.
— И что теперь?
— Сначала я постараюсь понять, есть ли в сочетании гласных и согласных хоть какой-то смысл. Так мы сможем узнать, каким методом перестановки пользовался Тошкану. В случае с Молоком она была симметричной, зеркальной. Здесь никакой симметрии не наблюдается. Смотри. — Томаш прочел первую линию первого столбика справа налево. Ouq. Полная бессмыслица. — Пожав плечами, он обратился к первой строфе второй колонки. — Ele. Ну вот, уже ближе. Правда, в третьем столбике получается aft, опять какая-то абракадабра.
— А если попробовать снизу вверх?
— Принцип может быть любым. Слева направо, сверху вниз, снизу вверх, змейкой, зигзагами, по диагонали…
— Qldut, — прошептала Лена, скользя глазами по первой колонке снизу вверх. Затем попробовала в противоположном направлении: — Tudlq.
Норонья еще раз внимательно изучил шифровку, кивнул собственным мыслям, словно приняв важное решение, и взялся за карандаш.
— Попробуем объединить два столбика.
Томаш переписал колонки ребуса на чистую страницу пятью строками по шесть знаков. Вышло нечто весьма туманное:
— Quoele, — прочла Лена первую строку справа налево, недовольно поморщилась и попыталась зайти с другой стороны: — Eleouq.
— Все не то, — Томаш с досадой тряхнул головой.
— Laefta, — не сдавалась шведка. — Atfeal.
Пока Лена пробовала разные комбинации, Норове шил попытать счастья с диаграммами и триграммами. В португальском языке, как известно, есть пять общеупотребительных диаграмм: es, os, de, asи ro. Оставалось выяснить, встречаются ли такие пары в зашифрованном послании. При ближайшем рассмотрении ни es, ни os, ни as, ни roотыскать не удалось; deтоже не оказалось, если не считать edв предпоследней строке по горизонтали. Справа налево получалось 5ndent, очередная бессмыслица. Оставалась еще хрупкая надежда на триграммы. Томаш отлично помнил, какие тройственные сочетания букв встречаются в португальском чаще всего: que, ent, nte, desи est. Из них в послании встречалась только ent, все в той же предпоследней строке, если читать справа налево. 5ndent.
— Ага, — отметил Томаш почти автоматически. — Снова эта строчка.
Такое совпадение едва ли было случайным. Одна из самых распространенных португальских диаграмм оказалась в одной строке с самой употребительной триграммой. Томаш стал перебирать португальские слова с суффиксом dent. Их было немало. Independente. [30]Correspondente. [31]Intendente. [32]
— Dut, — упрямо повторяла Лена, перейдя от горизонтали к вертикали. — Tud.
Было решительно непонятно, куда девать лишнюю букву n и пятерку. 5ndent. Впрочем, если пятерка была здесь совсем уж не к месту, для n еще можно было найти хоть какое-то применение. Суффиксы dent и ndent встречались во многих европейских языках. Да и в соединении диаграммы с триграммой определенно был смысл. Но остальные строки оставались произвольным набором знаков. В предпоследней строке справа налево получалось eucau, в третьей — pocod. Ровным счетом ничего.
Лена бесцеремонно прервала рассуждения профессора, положив руку ему на колено.
— Вот это место меня возбуждает, — заметила она игриво.
— Какое?
— Вот здесь, — шведка указала на три последних буквы в пятом вертикальном столбце. — Pen. — Ее губы изогнулись в распутной улыбке. — Что если это начало слова penis?
Томаш усмехнулся.
— Чертовка.
Он машинально пробежал взглядом по тексту ребуса, чтобы проверить, не притаился ли где-нибудь слог is, который можно было бы присоединить к pen.
Томаш прочел каждую строку сверху вниз, потом справа налево. Да так и застыл, разинув рот, не смея поверить глазам. Pendent. Слоги реп и ndent легко соединились в одно слово. Получилось pendent. Норонья поискал окончание е, которое можно было бы добавить к полученной основе, и обнаружил его в конце первой строки. Оставалось только подчеркнуть расшифрованное слово:
— Вот оно! — Томаш почти кричал, охваченный радостным волнением. — Наконец-то!
— Что? Покажи!
— Шифр. Я нашел ключ к шифру! Видишь подчеркнутые буквы? Pendente. Здесь написано pendente.
Лена заглянула ему через плечо.
— Да, действительно. Здесь и вправду написано pendente. — Она недоуменно вскинула бровь. — Только буквы почему-то идут не по порядку.
— Это заданное направление, — с готовностью пояснил Томаш. — Двигаться надо по вертикали сверху вниз и по горизонтали справа налево до середины строки, потом слева направо. — Он опять схватил карандаш. — Так-так, посмотрим. Если пойти вниз от слова pendente, получится а545. Вместе это будет pendente а 545. Пойдем дальше. А дальше идет efoucault. Хмм. — Он задумчиво потер переносицу. — Попробуем прочесть все вместе: е foucault pendente а 545.
Томаш вернулся к началу послания и еще раз прошел его до конца, двигаясь по заданному маршруту. Сверху вниз, справа налево, а потом слева направо. Полученный результат он аккуратно записал в блокнот:
Потом он переписал его еще раз, разделив сплошную строку на слова. Завершив работу, Томаш несколько мгновений сосредоточенно глядел на линованную страничку; вскоре недоумение сменилось торжеством.
— Voila! — произнес он с видом иллюзиониста, которому только что удался трудный и чрезвычайно эффектный фокус.
Завеса тайны пала, и то, что всего минуту назад казалось набором букв, бредом, бессмыслицей, превратилось в простую, понятную фразу.
VIII
Чайки с гортанными криками кружили над прибоем, почти касаясь крыльями воды, волны ритмично накатывали на берег, оставляя на песке тонкую полоску пены. Холодный зимний ветер погасил солнце над Каркавелушем, выстудил его, разогнал отдыхающих. Лишь отчаянные серферы упрямо поднимали паруса над неспокойным серым морем, парочка влюбленных зябко жалась друг к другу, да какой-то чудак брел куда глаза глядят по бесконечному пляжу. Там, где летом яркими красками искрилась жизнь, теперь главенствовал унылый монохромный пейзаж.
Официант удалился, оставив на столе чашку дымящегося кофе. Томаш сидел в уличном кафе уже десять минут. Была четверть четвертого, человек, которому он назначил встречу, опаздывал. Они договаривались на половину. Норонья покорно вздохнул. В конце концов, это ему понадобилась консультация коллеги. Томаш ждал профессора Алберту Сарайву с философского факультета; Сарайва жил в Каркавелуше, в двух шагах от Оэйраса, так что место встречи определилось само собой; несмотря на зиму, на пляже было куда уютнее, чем в тесных и прокуренных факультетских аудиториях.
— Mon cher, прошу прощения за опоздание, — прогремел за спиной раскатистый бас.
Томаш поднялся на ноги и крепко пожал протянутую руку. Пятидесятилетний Сарайва был очень похож на Жана Поля Сартра: седеющая грива, тонкие губы, легкая косинка в глазах; его манеры отличались известной экстравагантностью, порой граничившей с безумием, этакой neglige charmant, [34]которую специалист по французским деконструктивистам сознательно культивировал еще со времен аспирантуры в Сорбонне.
— Привет, профессор, — обрадовался Томаш. — Присаживайся. Возьмешь что-нибудь?
Сарайва развалился на стуле, сунул нос в стоявшую на столе чашку.
— Я, пожалуй, тоже кофейку выпью.
Томаш взмахнул рукой, подзывая официанта.