— Воздушные рыцари, — пробормотала Амара.
Она еще раз сглотнула и опустила руки. В обычной обстановке она не сомневалась бы в том, что запросто оторвется от их преследования. Но теперь — раненая, уставшая телом и духом — она не могла утверждать этого наверняка.
Амара повернулась и приказала Циррусу нести ее на северо-восток. Она молилась только об одном: чтобы солнце село прежде, чем враги догонят ее.
ГЛАВА 3
Тави выскользнул из комнаты, спустился по лестнице сквозь последние лепившиеся по углам клочки ночи. В большом зале царила гулкая тишина, только слабый свет пробивался в него из кухни. Старая Битте страдала бессонницей, и Тави слышал, как она шаркает ногами по кухне, готовя завтрак.
Он отпер дверь и вышел на двор Бернардгольда. Одна из стедгольдовых собак высунула морду из превращенной в конуру пустой бочки, и Тави задержался, чтобы почесать ее между ушами. Собака стукнула несколько раз хвостом по доскам и убралась обратно — досыпать. Тави запахнул плащ — ночи поздней осенью холодные — и, отворив заднюю калитку, приготовился шагнуть наружу, вон из теплого, безопасного Бернардгольда.
Глухая деревянная створка отворилась, и мальчик увидел дядю Бернарда. Тот стоял, небрежно прислонясь к забору, одетый в кожу и тяжелый зеленый плащ для работы в лесу, окружавшем поля фермы. Он поднес ко рту яблоко и с хрустом откусил половину. Бернард был крупным мужчиной с нажитыми тяжелым трудом широкими плечами и крепкими мускулами. В коротко стриженных, как у легионера, темных волосах мелькали кое-где седые пряди, но в аккуратной бороде их не было ни одной. На его боку рядом с легионерским мечом висел колчан со стрелами; в руке он держал самый легкий из своих луков со спущенной тетивой.
Тави застыл как вкопанный, потом развел руками, признавая свое поражение, и слабо улыбнулся дяде.
— Как ты узнал?
Бернард улыбнулся в ответ, хотя и немного хмуро.
— Линялый видел, что ты пил вдвое больше обычного после того, как вернулся вчера так поздно, и сказал мне. Это старый солдатский прием, чтобы встать пораньше.
— А-а, — вздохнул Тави. — Да, сэр.
— Я пересчитал стадо, — сказал Бернард. — Похоже, нескольких голов недостает.
— Да, сэр, — повторил Тави и нервно облизнул губы. — Я как раз за ними.
— У меня сложилось впечатление, будто ты уже проделывал это вчера, раз уж ты сделал засечку на учетной рейке.
Тави покраснел; хорошо еще, что было темно.
— Доджер увел своих маток и ягнят вчера вечером, когда я пытался пригнать южное стадо. Я не хотел тебя тревожить из-за этого.
Бернард покачал головой.
— Тави, ты же знаешь, какой сегодня важный день. Все окрестные фермеры собираются на Дознание, и мне не нужно лишних хлопот.
— Извини, дядя. Тогда чего ты торчишь здесь? Я и сам найду Доджера и приведу его.
— Мне не хотелось, чтобы ты ходил по долине в одиночку, Тави.
— Рано или поздно, дядя, мне все равно придется это делать. Если только ты не собираешься ходить за мной до конца моих дней.
Бернард вздохнул.
— Твоя тетка убьет меня.
Тави ухмыльнулся.
— Я справлюсь с этим сам. Я буду осторожен и вернусь до полудня.
— Дело не в этом. Тебе нужно было пригнать их вчера ночью, — сказал Бернард. — Что помешало тебе сделать это?
Тави поперхнулся.
— Э… Я обещал сделать кое-что. Ну, и не успел до темноты.
— О вороны, Тави, — вздохнул Бернард. — Мне казалось, ты достаточно повзрослел за это лето, чтобы понимать свою ответственность.
У Тави вдруг засосало под ложечкой.
— Ты не подаришь мне овец, да?
— Мне не жаль выделить тебе справедливую долю, — покачал головой Бернард. — Я был бы рад — я и сейчас хотел бы помочь тебе завести собственное стадо. Но я не желаю выбрасывать деньги на ветер. Если ты не способен доказать мне, что позаботишься о стаде как положено, я не могу дать тебе овец.
— Можно подумать, у меня было много времени доказать это.
— Возможно, и так. Тут все дело в принципе, парень. Ничто не дается даром.
— Но, дядя, — вскинулся Тави, — это же единственная возможность добиться хоть чего-то в жизни.
— Если так, — хмыкнул Бернард, — тебе вряд ли стоило выбирать… — Он нахмурился. — Скажи, Тави, что такого тебе нужно было сделать более важного, чем собрать стадо?
Тави покраснел сильнее.
— Ну…
Бернард поднял брови.
— Ясно, — сказал он.
— Что ясно?
— Девушка.
Тави опустился на колено и притворился, будто шнурует башмак, чтобы скрыть лицо.