Архилл остановил пояснение на половине фразы и резко ткнул пальцем в новичка:
– Вот вы! Да, вы! Подойдите сюда.
Аудитория зашелестела, головы закрутились, многие студенты обернулись, некоторые склонились друг к другу, обсуждая, что же сейчас Грозный Тен сделает с молодым выскочкой. О стипендии уже знали все, и никто не сомневался, что новичок – дружок разгульного Красавчика Кали, если не сказать более. Вот только к чему ему было идти в Политех? Таким дорога прямиком в Академиум. Всем любопытно было.
Мальчик спустился к доске и встал в нескольких ярдах, внимательно глядя на профессора.
– Продолжите мою мысль.
Мальчик взял в руки мел и посмотрел на доску. Обычно на этой стадии наступала длинная-длинная пауза, но этот мальчик, гляди ж ты, писать начал, и, к разочарованию притихшей аудитории, профессор не заорал ничего вроде «Куда ж ты коэффициент ставишь!», а молча и сосредоточенно следил за тем, как мел чиркает по доске. Спустя минуту он отчетливо хмыкнул. Мальчик, услышав хмыканье, остановился, вернулся на пару формул назад, проверил, исправил плюс на минус и стал писать дальше.
– Пока хватит, – сказал Архилл. Он начал узнавать этот довольно странный ход рассуждений.
Мальчик остановился и посмотрел на него.
– Фамилия?
– Монтейн, – сказал мальчик.
– Вижу. – Архилл свысока посмотрел на него. – Мне надо с вами поговорить. Пока можете сесть на место. Вас, как обычно, куда-то в сторону понесло. – Он стер последнюю формулу и спросил у аудитории: – А что это вы не пишете?
И в первый раз в жизни профессору Архиллу Тенедосу мальчишка – и не студент ведь еще даже! – в ответ на стереотипную проповедь «Вы должны поддерживать честь колледжа» спокойно возразил, что это его личное дело, как проводить свободное время.
– Как же мне не играть?! – произнес Монтейн, будто призадумавшись на миг. – Стипендии мне только на тетрадки-книги-циркули хватит. Ну, еще питаться и на мелочи всякие. А мне надо портному счет регулярно оплачивать да мастеру Лейме за занятия… Вы не представляете, сколько приходится тратить на одни галстуки! – сокрушенно повел он рукой.
– Я-то как раз представляю, – неприветливо ответил Архилл, который за галстуки платил не меньше. – А вы, милейший, по средствам жить не пробовали? Средства-то вам ваш благотворитель выделил немалые. Нормальному студенту этого на целый год хватило бы.
– Так ведь нет у меня таких средств, чтобы жить по ним, – развел руками наглый мальчишка. – Никаких нет. Что выиграю – то и мое. А мне о будущем думать надо.
– О будущем? – с иронией спросил Архилл. – И как же вы о нем думаете?
– А вот как я о нем думаю. Несколько месяцев назад мне эта стипендия была бы – предел мечтаний. Получал бы я ее, тихо зарылся бы в учебники и вел бы себя как паинька. Мне бы хватило. А теперь я человек другой – посмотрел на жизнь в Столице. Мне, думаете, развлечения нужны? Мне связи нужны. Знакомства. Мне уверенность нужна в том, что, когда ваш досточтимый колледж закончу, у меня место в жизни будет. Поэтому я и у Вулкана играю, и около Кали трусь, как прилипала, и у Лейме на тренировках потею – я свой общественный статус повышаю. Бездельник из компании Кали, пусть такой безродный и безденежный, – он же в глазах людей больше стоит, чем отличник колледжа, которому, кроме диплома, и предъявить-то нечего. А уж занятия у Лейме – это вообще престижно. Среди ваших знакомых много таких, кто у Лейме занимался?
– Среди моих знакомых хватает таких, – ответил Архилл. – Потому что я и сам у него учился в свое время. Но вы правы: занятия у Лейме – это получше иной рекомендации будет.
– Вот видите! Поэтому, чтобы счета регулярно оплачивать, я и должен регулярно играть. И выигрывать.
– А если проигрыш?
– Ну, во-первых, я не азартен и никогда не выхожу за пределы сумм, которые могу себе позволить проиграть. Во-вторых, я не играю в игры, которые подчиняются только случайности, а только в те, которые зависят еще от расчета, памяти и понимания человека, с которым играешь. Мне, знаете ли, довольно сильно помогла та книжка, которую вы порекомендовали мне в своем первом письме. Кстати сказать, у меня после прочтения этой книги появились кое-какие соображения, но я, пожалуй, еще не готов их изложить…