— Пятнадцать!
— Двадцать! — парень решил прихвастнуть перед своими девицами.
Те жест заценили, принялись едва ли не снимать с него штаны.
— Двадцать пять! — не унимался толстяк с моноклем.
— Двадцать шесть!
— Тридцать! — настала пора показать свою крутость и толстяку.
Зал удивлено вздохнул — еще бы, при начальной цене в десять тысяч лот подорожал в три раза.
— Тридцать пять! — не унимался парень.
— Сорок! — отчеканил толстяк.
Парень растерялся. Такого поворота он явно не ожидал. Парень принялся хлопать себя по карманам, словно там могла заваляться лишние десять тысяч. Но денег не оказалось и пришлось спасовать. За что и получил насмешливые взгляды присутствующих.
— Третий лот! Наш бриллиант!
Собравшиеся заметно оживились. Было видно, что многие пришли сюда именно за этим напитком.
Девушка внесла бутылку. На вид — обычная, наполненная светло-коричневой жидкостью, с невзрачной белой этикеткой и сургучной печатью.
— Виски «Император», подаренная самому Императору Российской Империи Его Величеству Александру I его отцом, Николаем III, когда он отрекался от престола в связи с болезнью. Все мы помним это непростое время и эти непростые моменты в жизни Императорской семьи. Доподлинно неизвестно о том, откуда именно этот виски появился у Николая III. Есть две версии. Одна: виски подарил ему посол Швеции Оскар Нильсон в честь принятия верительной грамоты. Вторая: Император сам привез ее из похода, когда проходил службу в юношестве.
Аукционист сделал паузу, давая осознать присутствовавшим насколько уникальная вещь сейчас выставлена на торг.
— Мы не можем сказать о ее вкусе ничего, потому что бутылка единственная. Мы не можем сказать о ее достоинствах — потому что она единственная. Мы не можем сказать о ней вообще ничего, потому что она единственная. Но мы знаем точно — она уникальна. Единственная — вот что характеризует ее. Больше такой нет ни у кого. Обладатель этого виски получит в руки настоящую историю! И этот виски уже увековечен на страницах многих книг — не только путеводителей по виски, но и в классике. В романе графа Толстого описан момент преподнесения данного подарка Императору. В эпопее «Судьба» классика Новожилова этому виски посвящена целая глава, которая переплетена с историей и самой царской семьи. Впрочем, все, кто здесь сейчас собрался, хорошо знают это и без меня!
В зале раздался сдержанный смех.
— Господа! Начнем торги. Стартовая цена… Сто тысяч!
Мне пришлось сдержать эмоции, чтобы не присвистнуть. Цена солидная. Впрочем, что сейчас рассказал аукционист о ней добавляло ей стоимости.
Я глянул на Кузякина. Тот едва не высунул язык от вожделения. Глаза его горели, а пальцы нервно теребили пуговицы пиджака. Парень явно хотел быть обладателем этой редкости. А значит пора вступить в игру. Если он зависим так от этого виски — то значит эта бутылка рычаг управления. И мне нужно это рычаг сейчас заиметь. Сто тысяч — это дешевле той доли земли, которая есть у Кузякина. Гораздо дешевле. Особенно если знать, что сокрыто под этой самой землей.
Аукционист взял в руки молоточек, готовый зафиксировать победителя. Хищно глянул в зал. Прокричал:
— Итак, кто сегодня готов стать обладателем этой бутылки? Не молчите, говорите вашу цену! Иначе проиграете!
Глава 4
Запах старой кожи и полироли. Тихий гул голосов. И напряжение, витающее в воздухе, густое, как лондонский туман. Я сидел в зале аукциона, постукивая пальцами по подлокотнику кресла, и не сводил глаз с лота номер 3 — бутылки виски «Император». Эту ли бутылку Кузякин считает Граалем и философским камнем для коллекционера? Если так, то дело в шляпе. Если же нет, то… Риски слишком большие. Ошибиться нельзя, потому что можно очень сильно обжечься.
Я пригляделся к Кузякину внимательней. Нет, сомнений быть не может. Этот лот он хочет получить больше всего на свете.
С первого удара молотка аукциониста я понял, что битва будет жаркой.
Кузякин прищелкивал пальцами от нетерпения и нагло ухмылялся, предвкушая победу.
— Начинаем торги! Кто… — начал аукционист, но его перебили.
— Сто тысяч! — бросил Кузякин, небрежно махнув рукой.
Ожидаемо.
— Сто двадцать! — крикнул мужчина с противоположной стороны.
Кузякин зыркнул на него волком. Ответил:
— Сто тридцать!
— Сто сорок! — ответил тот.
Цифры росли, как температура в раскаленной печи: 120, 130, 140…
— Сто пятьдесят! — с вызовом посмотрел на него Кузякин.
Сумма была не маленькой, и мужчина некоторое время напряженно молчал, размышляя как поступить дальше. Потом все же неуверенно произнес: