В итоге феи выпорхнули в общий коридор и попробовали постучать в соседнюю дверь. В их ночном зрении все казалось слишком зелёным, где-то более жёлтым, если объект хранил тепло, где-то красным, если объект это тепло излучал. Дверь, в которую они постучали, беззвучно отворилась, выставляя на обозрение пустое помещение без грамма тепла. В итоге, максимально напрягши рецепторы, они облетели весь этаж и встретились у главного входа.
Итоги были неутешительными. Здесь они абсолютно одни.
Входная дверь оказалась запертой, а на замке замысловатым узором искрилась магическая печать. Где-то на улице опять взвыл оборотень.
— Как ты думаешь, это Ррухи? — спросили они хором друг дружку и так же вместе ответили: — Нет.
Раздраженно вздохнули, встретившись угрюмыми взглядами. Их собственная синхронность вводила девочек в уныние. Ведь раньше они все же как-то отличались, хотя бы на ментальном уровне. Теперь же отличий не было, и их общий разговор напоминал бред сумасшедшего в одиночной камере. И это близко не стояло с тем, как проходила их жизнь в Улье, под боком Великой Матери. Приняв решение не озвучивать мысли, девушки молча склонились над искрящейся замочной скважиной.
Однозначным был тот факт, что магическая закорючка была защитой от взлома. Вот только кто в здравом уме будет взламывать ночью вход в студенческий, почти что монашеский корпус? Стоило подивиться, как за дверью раздались шепот и тихое переругивание. Ответ нашелся на удивление быстро, и жажда увидеть лица смельчаков буквально взыграла в близняшках, отсекая здравый разум и пробуждая хищные инстинкты. Все же последние две закольцовки слишком сильно перекроили их разум.
* * *
Влад задумчиво оглянулся, пока их главный взломщик, коренастый и абсолютно лысый парень, изучал защиту. Вой оборотня напрягал. Кое-где в окнах начал загораться свет, что совсем не играло на руку.
— Поторопись, — отрезал он, обращаясь к взломщику. Лысый фыркнул в ответ и вытащил из кармана склянку с мерцающей слизью.
— Ты серьезно? — Глаза Влада полезли на лоб.
— Не дрейфь, Мухотряскин, — прогундосил в ответ его сокурсник и даже лысой бровью не повел на то, как перекосило Влада. Фамилию свою он ненавидел. — Ну, типа все… Можем валить…
Впрочем, свалить не успели. Бахнуло знатно, откинув их на добрый десяток метров.
— Мать твою… Ананьев нам потроха выест… — прошептал Влад.
— Было б чему печалиться, — пожал плечами Лысый, поднимаясь и довольно оглядывая покосившуюся дверь. Та со скрипом бухнула перед их ногами, открывая чудное зрелище на двух слегка закоптившихся фей с подрагивающими от нервного перенапряжения крылышками.
— Смотри, сестренка, тела! — разом ткнули они друг дружку под ребра и, нервно дернувшись, одновременно оскалились острыми зубками. — Свеженькие!
Глава 19
Влад Мухотряскин всегда был лучшим. Любимец девушек, свой среди парней, тот, с чьим мнением считаются даже взрослые.
То, что ночью в лазарет заявился именно он, не вызвало особого удивления. Однако, по правде говоря, кое-кому едва хватило выдержки, чтобы остаться незамеченным.
Нежная и неуверенная Велена, наполовину — наяда, наполовину — коктейль из различных рас, этой ночью как раз присматривала за адептами под натужный храп Полевы. Она и заметила неладное.
Нет, она не слышала шума, вопля или чего-либо ещё. Она даже не подсматривала. Просто, как и обычно, сидела на стульчике напротив больных и пыталась привести в порядок свою абсолютно прозрачную щиколотку. Дело не спорилось, под прозрачной поверхностью то появлялись, то исчезали мелкие кровяные сосуды. Кости, вторя кровеносной сетке, занимались не меньшей игрой: они с завидным постоянством превращались в крошечных мальков и плавали себе, словно в аквариуме, попутно не забывая пощипывать края здоровой плоти. О том, чтобы привести в порядок мускулы, даже речи не шло.
Неприятная иллюзия, с которой девушке всегда было сложно бороться.
Не сказать, что происходящее приносило какой-либо дискомфорт, кроме исключительно морального. Нога была абсолютно рабочей. Да и обычно наяды никогда не прятали своей сути. Эти водные духи, бывало, десятилетиями не вылазили из воды, изображая стайки мелких пескарей или какой-либо другой живности.
Велена же страдала от одного вида своей щиколотки, чувствовала себя нелепо и глупо. Ей казалось, что все смотрят на ее ногу и обсуждают. А когда такое происходило, волосы на ее голове начинали шевелиться, словно живые. На этом сказывалась вторая массивная доля ее генетического наследства, в которой явно поучаствовала какая-то не слишком разборчивая в связях горгона.
Все это висело непосильным грузом на ее хрупких девичьих плечах, вгоняло в тоску и уныние и порядочно снижало самооценку.
Именно когда ее щиколотка в очередной раз начала превращаться в "аквариум", произошло неладное. Влажный от ее недомогания пол неожиданно начал затягиваться белесой изморозью, и девушка едва успела одернуть ноги, поскольку сейчас запросто могла примерзнуть.
Прецеденты были.
Проследив взглядом за морозной дорожкой, Велена уставилась на смежную с соседней палатой стену и вмиг забыла про личные проблемы. Ледяной морок Мухотряскина она узнала сразу. А ещё она знала, что там внутри — Камилла, которая постоянно то бросала Влада, то ему поддавалась и иногда даже мечтала о нечто большем.
Полева спала в подсобке. Будить ее не хотелось, старушке нужен был отдых. А разобраться стоило. Однако сказать, что девушка могла что-то противопоставить адепту пятого курса, будет ложью.
Велена это понимала, отчего поджилки ее начинали трястись, а нога превратилась в "аквариум" аж до колена. При этом чудные бирюзовые волосы бедняжки встали дыбом и начали колыхаться, словно змеиный клубок.
Поэтому, стараясь не строить из себя супергероя, девушка дождалась, когда изморозь истает, и лишь тогда тихонечко проскользнула сначала в коридор, а после уж в соседнюю палату. Увиденное ее ни капли не удивило. Привыкнув за четыре года к различным проделкам адептов, студентка нырнула в подсобку и, не обращая внимания на сопящую Селенцию, быстро нашла под столом скрытую сигналку. Магическая печать, напоминавшая с виду расписную вязь, вспыхнула зеленоватым светом.
Дело было сделано.
В тот миг, когда за окном в первый раз взвыл оборотень, в палате, которую ещё недавно посещал адепт Мухотряскин, уже копошились студенты медицинского. Не успевшая уснуть Гемарта Дич не мешкая дала новое задание для практикума и, теперь позевывая, восседала в центре палаты на стуле и вальяжно покуривала самокрутку. Тем временем ее студенты изучали два попавших в их загребущие ручонки организма. А именно: застывшую у входа Камиллу с пузырем на голове и обколотую Хадису, пребывающую в забвении.
Именно благодаря такому подходу даже самый слабенький ученик Гемарты всегда высоко ценился, потому что, выходя из Академии, эти будущие медицинские светила уже наперед знали и то, как провести обследование ночью, и то, чем отличается обколотый демон от обкуренного, и то, почему результаты обследований в полную луну самые непредсказуемые.
Камилла периодически материлась и взывала к деканше о милосердии и снисходительности. Но, поскольку пузырь с ее лица так никто и не снял, взывала она беззвучно и напрасно.
Ночь набирала обороты, внеплановый практикум был в разгаре. Где-то за окном раздался взрыв. Все было как обычно в Высшей академии демонизма и магии.
* * *
— Смотри, сестренка, тела свеженькие! — обрадовались девчонки.
Лысый задумчиво потер подбородок, разглядывая девчат. Мухотряскин просто завис. Девочки были маленькие, едва достающие ему до подмышек. Милые личики, аккуратные вздернутые носики, небольшие аккуратные губки бантиком. Растрёпанные волосы придавали девочкам тот особый шарм, которого порой не может добиться иная расфуфыренная барышня. Они были абсолютно естественны, и даже острые, чем-то похожие на акульи, зубы однозначно были их жирным и очень заманчивым плюсом.