В тот момент, когда секретарь Хинеуса Кирина отправила в Службу реагирования код «33», огромные шестерёнки Дайкирии заскрипели, увеличивая скорость и пробуждая в чиновнических кабинетах ответную реакцию, подобно лавине несущуюся с заснеженных гор.
Начальник дворцовой службы охраны, который был связан по рукам и ногам, но имел личный интерес, терпеливо ждал звонка. Он надеялся, что некоторые полномочия все же перепадут ему в руки. А если не перепадут, то под этими же руками имелось ещё два случая, которые заставят службы крутить шестеренками еще усерднее.
Тем временем на его территорию медленно просочилась служба безопасности, обнюхивая, изучая и проверяя все вокруг. Белая тень, интересовавшаяся списками наследников престола, — это не просто шутка… Это посягательство на все те же шестерёнки Дайкирии? и это понимал каждый, кто уже был втянут в дело.
Отдельным особняком продолжал стоять Учёный совет Дайкирии, которого произошедшее как бы не касалось чисто из должностных предписаний. Но и их начали самозабвенно трепать. Ибо списки списками, а вот местоположение означенных лиц, как оказалось, можно узнать только по базам учащихся… И то не факт, что на месте не окажутся подставные лица…
Все это Эвереста Борин, успевшая запереть несчастного Максимилиана в подвале, прекрасно знала по личному опыту. А еще она отчетливо понимала, что раз код попал к Хинеусу, он приложит все силы, чтобы государственная машина пришла в движение.
Попутно ей пришло оптимальное решение по поимке журналиста. Все оказалось проще некуда. Странный указ Репетитора сам по себе был сенсацией. Устраивать показательный бардак для его поимки не обязательно. А потому, заперев распоясавшихся студентов в старых каморках, женщина решила огласить указ побыстрее. И показательно задействовать в демонстрации провинившихся. Правда, все вышло слегка не так, как хотелось, но однозначно более ярко.
* * *
В каморке было мокро и неприятно. Присев на узкую полку, украшенную двумя запылившимися банками с помидорами, Максимилиан Дрейк думал. Из-за деревянной стенки доносилось хоровое пение девчат. Видимо, мирились и заодно приобщались к хранительскому мастерству. Им-то хорошо, они друг дружку вылечили, а вот его ухо все еще горело. Если бы не залетели в пылу драки в кабинет ректорши — не пришлось бы теперь страдать. Впрочем, страдал Дрейк недолго, минут пятнадцать от силы, и попутно вспоминал, с чего все началось.
Идею предложил послушник, опираясь на Устав служителей Раздора. Мол, каждый адепт обязан уметь нашептать левую мысль. Так как Самсон всех бы не обежал, привлекли Влада, заодно и Максимилиана научили. А что сказать — подсказала Хадиса, успевшая разобраться, какую девушку что тревожит. Не учли одного — Линн на нее налетит со своими бзиками… А там завертелось неожиданно.
Обратил ли на все это дело внимание представитель прессы? Неизвестно. Но Максимилиан надеялся, что его ухо все же пострадало не зря. Потерев последнее, он задумался о словах, которые изрекла ректорша. Неужели отец действительно дал добро на такое самоуправство?
Неожиданно стена его камеры затрещала так, словно с другой стороны кто-то хорошенько приложился по ней магией. Максимилиан нахмурился, вперившись в нее. Вскоре доски начали дрожать и вовсе проломились. В образовавшемся проходе стояла Хадиса Кирин во всей своей красе, то есть с фингалом под глазом.
— Ваше Высочество, — строго вымолвила она и покосилась себе за спину. — Мы тут с девочками подумали, что вы…
— Не выкай ему, — фыркнула за ее спиной Линн. — Ты такая же наследница, как и он.
— Должен ты нам, — донесла информацию Рылова.
— За унижение и попрание девичей чести! — пояснила Липка.
— Чавось? — Принц подбоченился. Девчонок набилось в его кусок кладовой слишком много на одного, отчего-то появилась мысль, что зря он сегодня не надел свои штаны с карманом-порталом. — Ничего я не должен. А лифчики все Влад забрал…
Глаза девушек нехорошо взблеснули одновременно и разом.
— Ой… — выдал парень, сообразив, что ляпнул что-то не то…
— Ваше высочество… Сидите смирно, — едва сдерживая эмоции, прошептала Хадиса, медленно надвигаясь на него и закатывая рукава ветровки.
— Иначе будет больно, — холодно пояснила слишком обозленная Ррухи.
— И противно, — добила Линн, проходя следом за девчатами и демонстративно помахивая перед ним шваброй… У нее были свои мотивы. Она краем уха услышала, что истинная мерзость способна возродить мертвые каналы. Что там Октопус с парализованным Ананьевым утром делали — ей было предельно ясно. Мерзости она любила и думала только в этом ключе…
— Девочки, я же белый и пушистый, — прошептал парень, отчетливо прочитав в зеленых глазах Линн ее мысли, и невольно вжался в стену. Ответом ему было дружное «Ща увидим, Ваше Высочество».
* * *
Время близилось к четырем. Ничто не предвещало беды или каких-либо иных изменений.
И все же изменения были.
— Что это? — опасливо шептались жители академ-городка, смотря на обычный фонарный столб, который почему-то переустановили в центре бывшей площади. Деканы увешивали столб различными магическими печатями, амулетами, артефактами и техническими приспособлениями. Выглядело это, словно орудие пыток.
— Не думала, что доживу до этого дня, — благоговейно прошептала Гипотенуза Волосянова. Закончив обвешивать столб всевозможными сигналками, Дич покосилась на нее и хмыкнула.
— Не зря бы только. — Новшество грозило ей новым источником больных, замордованных и изголодавшихся.
Тем временем Эвереста Борин решительно развернула свиток и, прочистив горло, начала громко читать.
— Уважаемые учащиеся, прошу внимания! — начала она вещать. В этот же миг во всех помещениях заработали громкоговорители. — С сегодняшнего дня Главным Репетитором утвержден новый вид аттестации для всех обучающихся в Высшей академии демонизма и магии, — продолжила она и окинула собравшуюся публику пристальным взглядом. — Каждый учащийся, проявивший себя на занятиях или вне таких за хулиганством или любым иным способом опорочивший себя, или привлекший к себе пристальное внимание путем неэтического поведения, обязан будет пройти переаттестацию! А именно, он будет прикован к этому столбу! — кивнула ректор на телефонный столб. — Прикован к этому столбу на неопределенное время. Первый репетитор, а также иные правительственные службы, службы охраны здоровья и правопорядка, ректор, деканы, преподаватели, представители секретариата не берут на себя ответственность и обязанность освобождать аттестуемого учащегося. Освобождение аттестуемого — есть проблема самого аттестуемого!
Студенты зашептались, услышав такое. Это действительно было новшеством.
— Далее! — повысила голос Эвереста. — Каждый желающий может прийти к аттестуемому и усложнить его задание по собственному усмотрению. В адрес аттестуемого позволяются все виды воздействия как психологического, так и физического плана, — взглянула она на публику и, облизнув палец, слегка развернула пергамент свитка. — И последнее, если аттестуемый все же освободился, он вправе привязать к столбу тех студентов, которые, по его мнению, усложнили его задание, а сами его решить не способны, но не более одного человека за раз. Более того, студент, освободившийся и приковавший к столбу нового аттестуемого, может усложнить обидчику, кгм, то есть новому аттестуемому, задание сразу и только один раз.
Скрутив свиток, Эвереста строго прошептала:
— Отныне любой ваш проступок закончится здесь, ребята, я вам гаран… — закончить реплику она не смогла, так как ее перебила громкая перебранка.
В следующий миг на площадь влетел голый Максимилиан, если не считать белоснежных трусов с флагом Дайкирии на причинном месте, с обломком швабры в руках. Увидев возвышающуюся над многочисленной публикой Эвересту, он, недолго думая, бросился к ней, отшвыривая обломок:
— Госпожа Борин! — остановившись рядом с женщиной, он схватил ее за полы пиджака. — Спасите меня… — совсем тихо прошептал он, смотря женщине прямо в глаза.