Спрыгиваю на мокрый после короткого дождя асфальт. Часы показывают десять. Уилл ещё не должен спать.
Свет в доме горел, за занавесками мелькали тени. На соседей, выглядывающих в окна, я внимания не обращал. Когда моя нога ступила на лужайку перед домом, дверь открылась.
— Ты видишь уложенную плитку? — крикнул из темноты проёма Уилл. — Иди по тропинке!
Я сделал шаг назад, на тротуар, и прошёл до плитки. Уже по ней — до дома.
— Привет, Джек, — улыбнулся мне старый друг. — Чёрт, отвратительно выглядишь. Заходи.
В прихожей меня встретила Эмма, жена Уилла.
— Привет, Джек, — без всякой радости обратилась ко мне женщина.
Её можно понять. Когда к тебе практически на лужайку садится конвертоплан, это ещё не штурм дома отрядом спецназа, но где-то близко. Начинаешь ожидать каких-нибудь неприятностей.
— Привет. Простите, что поздно. У меня очень много дел и всё, что не надо неделю назад, то надо в прошлом месяце.
По помрачневшему лицу Уилла было заметно, что он отлично понимает причину моего визита. И то, что эта причина ему точно не понравится, я тоже видел. А уж как она не понравится Эмме, об этом лучше промолчать.
— Проходи. Кофе? — спросила женщина.
— Да. Очень крепкий, с сахаром, спасибо.
В прихожей уютно. Имитация камина, много фотографий. Уилл лишь на некоторых и уже старый, а так в основном какие-то люди, две семейные пары и множество детишек. Я их не узнавал совершенно.
— Дети? — киваю на фотографии.
— Племянники, — вздохнул старый друг. — С нашей работой детей я мог завести только случайно. Тебе ли не знать?
Да уж. Остро захотелось курить, но я помнил, как Уилл говорил, что жене это не нравится.
— Присаживайся. И не нужно этой наигранной вежливости, Джек, — глядя мне прямо в глаза, сказал старик. — У тебя, как обычно, мало времени, так что переходи уже к делу.
Эмма принесла кофе, протянув мне чашку. А я мысленно поморщился. Нет, не от кофе, его-то я как раз очень хотел, а от реакции Уилла.
— Большое спасибо, — искренне поблагодарил я.
Кофе выпил, как воду, не заметив вкуса. Эмма взяла пустую чашку и поставила её на столик, а сама присела на диван. Уилл занял одно кресло, я — противоположное. Нужно заходить с козырей.
— Меня назначили главой новой службы, созданной буквально на днях. Очень вкусное финансирование, полная свобода действий, практически неограниченные полномочия. И мне нужно собирать людей.
Я открыл на планшете набросок штата и передал его Уиллу. Мой старый друг, отлично знающий, чем обычно заканчиваются обещания огромного финансирования и полномочий, взглянул на экран без особого энтузиазма. Но с каждой секундой, с каждой прочитанной строчкой в глазах его виделся тот самый блеск, с которым мы брались за невозможную работу.
— Это я набросал за последний час, только то, что вспомнил на ходу, Уилл. Уже сотня позиций. И кого попало брать просто нельзя, слишком серьёзная задача. Одна ошибка — и разгребать случившееся дерьмо мы будем всей Америкой десяток лет. Я один не вытяну.
Мой старый друг устало вздохнул, вернул мне планшет и откинулся на спинку кресла.
— Нет, Джек. Я на пенсии. Я завёл огород на заднем дворе, хожу на курсы вырезания из дерева и посещаю церковь по воскресеньям.
Услышав про вырезание из дерева, я скосил взгляд на некую поделку, стоявшую среди фотографий. Сначала принял это за работу детей.
— Ты вырезал картошку? — вырвалось у меня.
— Это свинка, — невозмутимо ответил Уилл.
Я попытался подключить воображение и увидеть в этом свинку.
— А почему она повёрнута задницей сюда?
— Она не повёрнута, — нахмурился старик.
— Оу...
Надо срочно менять тему.
— Ну, с огородом, я уверен, ты справляешься лучше...
Уилл нахмурился несколько больше. А я понял, что сморозил. Надо всё же поспать.
— Уилл! Больше никаких полей, никакой беготни! Сиди в офисе и перекладывай бумажки! Бегать за тебя будут подчинённые! Хочешь штат скаутов из сотни человек? Будет. Четырёхдневная рабочая неделя. Сможешь вообще из дома работать. Мне нужны твои способности, Уилл.
С диванчика донеслось недовольное сопение Эммы.
— Джек, мне-то не рассказывай свои сказки, — вздохнул старый товарищ. — Я знаю, как ты работаешь. Когда ты спал?
Я попытался припомнить, но запутался в днях.
— Я знаю, как это будет. Ты будешь звонить мне в любое время дня и ночи, без обеда и выходных, и будешь требовать. И люди тебе всегда нужны уже вчера. Ты — маньяк до работы. Это твой наркотик. Я таким тоже был, но...
Он вздохнул.
— Я семь раз за ночь встаю пописать, Джек. По три часа каждый второй день провожу в клинике. На мне взрослый подгузник, потому что я могу обделаться в любую секунду. Я ничем не могу заниматься больше часа, чтобы не получить мигрень. Сейчас ты сядешь в свой транспорт и улетишь, а я выпью горсть таблеток, содержащую половину периодической системы, и лягу спать.