— Чего хмурый такой? Покакать забыл? — весело ткнула разломщика в плечо, но тот будто бы не заметил подначки.
— Плохо дело, Ваше Высочество. Юрий Михайлович ни разу не сдох за нынешний день. Быть беде. Предлагаю отсрочить рейд.
Ни хрена не поняла.
— Какой ещё Юрий Михайлович, и почему мы должны ждать, пока он сдохнет?
— Семецкий, Ваше Высочество!
Я чуть со смеху не упала. Как же тесен мир и вся вселенная!
— Отставить панику, Митяй, ты рейд-лидер, мы идём в перепаханную вдоль и попёк песочницу, а не в разлом повышенной сложности. Подключай наши КПК к общей сети, и двинули. Нам ещё лагерь разбивать на той стороне.
— Эх, барыня! Дело-то ваше, барское, но хоть дочурок пожалейте. Ладно я, старик, мне-то помирать не страшно, а они молодки совсем, жизни не видали!
— Я тебе сейчас втащу промеж глаз! Помирать он собрался! Исполняй приказ. Рейду быть! Двадцать первый век на дворе, а они всё суевериями живут! Тебе баба с пустыми вёдрами дорогу не переходила?
Митяй, тяжко вздохнув, вынул коммуникатор и привычно подключил группу к общей сетке. КПК оживился, и тут же посыпались пропущенные сообщения. Пустой трёп разломщиков, но за одну мессагу глаз зацепился:
«Юрий Михайлович Семецкий, погиб в разломе первого класса, пониженной категории сложности. Причина смерти: неизвестна. Дата: двадцатое августа две тысячи двадцать четвёртого года».
Глава 17
Всегда считала людей, верящих в приметы, не от мира сего. Чёрных кошек игнорировала, рассыпанную соль сахаром не посыпала, с ножа ела с удовольствием, пальцы на удачу не скрещивала, ибо вообще в неё не верила, а зря. Будь я чуть суеверней, не полезла бы в этот злополучный разлом ни за какие коврижки.
Хоженая вдоль и поперёк, в ноль подчищенная, не представляющая угрозы даже для ребёнка аномалия оказалась смертельной западнёй, а всё почему? Потому что какой-то там фольклорный Семецкий за сутки ни разу не сдох? Да если бы!
Будь так, было бы проще себя оправдать: не вняла предостережению — вмешались фатум, злой рок, карма. Вроде как — не виноватая я, оно само собой вышло. Но тут был совсем другой случай, а пресловутый Юрий Михайлович к нашей грядущей смерти не имел никакого отношения. Вина за провал операции полностью ложилась на мои плечи.
«А что, собственно, произошло?» — спросите вы. Как сказал бы генерал Лютый: «Случилось то, что по определению не могло случиться», а здравые люди парировали бы: «И даже то, что быть не может, однажды тоже может быть». В общем… сошлись два говна: стечение обстоятельств и человеческий фактор. Надеюсь, что два, а не три. В мозгу вертелась версия о диверсии, но у меня не получалось притянуть её за уши и сделать основной.
Как только наша группа в полном составе вошла в разлом, входной портал схлопнулся за спинами. Случилось то, что, по словам старожилов-разломщиков, не случалось за всю историю наблюдений. Мы угодили в ловушку. Аномалия не просто закрылась, а принялась коллапсировать, поглощая саму себя.
Двадцать пять метров в час. Неумолимо, неотвратимо, с глумливым, привычным уху человечьим чавканьем материя и пространство исчезали прямо на глазах.
Кто виноват? Я виновата! Прислушайся к Митяю, не попали бы в мышеловку. Пусть глупость, посмеялись бы потом за кружкой пива над своими страхами. А сейчас что? Тащимся повесив нос к центру разлома. Аномалия — два плевка по карте. У нас ровно сутки, чтобы разрешить проблему, а дальше — смерть. Хорошо хоть, быстрая: базальт скал под натиском деструкции тает, словно пломбир на солнце.
Решить проблему? Легко сказать, да как её решить-то? Естественно, я тут же попробовала использовать иноходца, памятуя о том, что в прошлом мире таким нехитрым способом вывела друзей из Нави. Избавление было так близко, но ничего не выгорело. Навык не активировался. Почему? Да потому, что иноходец — ключ от зазеркалья, а здесь зазеркальем и не пахло. Лоскут треклятой земли вообще непонятно, из какой вселенной взялся.
Чёрные скалы, песок, никакой фауны. Кое-где виднеются шурфы — судя по всему, что-то копали разломщики. Несколько природных пещер, заканчивающихся тупиками. Ни воды, ни растительности. Вместо неба какая-то туманная хмарь. Скучный осколок безжизненного мира. Ничего полезного, а основная засада в том, что выход один. Некуда идти. Наш апатичный марш смертников — лишь попытка надышаться перед гибелью.