Шли долго. Вокруг водили хороводы тощие, трёхметрового роста, четырёхрукие девы. Ментально давили, зазывая присоединиться. Сухею твари игнорировали, а вот меня достали почище горькой редьки.
Отвечать на атаки не пыталась, лишь предохраняла рассудок от вторжения, выстраивая один бастион за другим. Теневые паскуды имели разум, а с разумными конфликтовать не хотелось. Одна из ватаги попыталась сцапать меня за химо, но обожгла эфемерную когтистую лапищу о броню.
Больше попыток не было, зато выть сучки принялись пуще прежнего. Звуковые волны гасил реликт, но в мозгу творился настоящий ералаш из заунывной какофонии.
Один раз пришлось застопориться и накормить Сухею чёрными накопителями маны. Лихоманка пыталась вяло воспрепятствовать потугам, но я научилась угадывать по выражению бледного лица, когда ей худо. Поэтому и впарила батарейки чуть ли не силком.
Понимаю, мана, хоть и очищенная, то ещё дерьмо, а концентрированная мана — дерьмо в квадрате. Зато мертвяка на ноги поднимет, что и случилось в следующую минуту. Красивое лицо Сухеи исказило, а стройное тело выгнуло дугой от напора магической энергии.
Меня так не колбасило после приёмов, но высшие духи, а именно лихоманки, подпитывали силы исключительно страданиями людей, которых сами и заражали смертельными болячками. Явится вот такая бестия к клиенту, подселит бяку и сидит в изголовье кровати пару дней, посасывая по капельке эманации страданий. Казалось бы… твари подлые, не место им в миру! Сжечь на костре! Но не всё так однозначно. Лихоманки не приходят сами, их призывают гнусные ведьмы, или просто знающие люди напускают на недругов. Дочери Мораны прокляты ещё до рождения и свою судьбу не выбирали. Так распорядились боги первого пантеона, вот кого карать надобно!
Честно попыталась снять проклятие, но куда там. Нет у меня таких сил и не будет. Чтобы избавить сестёр от вечных мук, нужно убить либо ту, кто их родил, то есть Морану, либо того, кто наслал пакость. Злочинца Сухея выдавать отказалась.
Причина вроде как понятна — мало ли что мне в башку взбредёт, вдруг полезу божественные гузки на лоскуты рвать, а ответка прилетит обеим. Не настолько я отбитая, чтобы буром переть на богов, но зарубку в памяти оставила.
Прикипела я к лихоманке, чего уж греха таить. Помогу чем смогу, коли шанс представится. Выкарабкаться бы целой и невредимой, а там обязательно что-нибудь придумаю.
Вырвавшись из оцепления скверных дев, мы внезапно очутились на поляне. Вполне обычной, будто в теневой план кто-то очень могущественный впихнул локальный участок привычного мира.
По небу неторопливо плыли кучевые облака, под ногами поблёскивала росой зелёная трава, а по центру полянки высился вросший в землю замшелый путеводный камень. Монолит был существенно крупнее предыдущего и манил потусторонней силой.
— Пришли, слава Творцу! Думала, путь займёт больше времени. Светоч вывел короткой дорогой. Не представляешь, как нам повезло! Твоя тень совсем истончилась, ещё сутки-двое — и привет!
— Да уж, сама бы я не дошла. Благодарю, подруга. Что теперь? Камень есть, а тропинок нет. Куда мне, прямиком в лес?
— Сейчас всё сама увидишь, пойдём. — Лихоманка, цепко схватив за руку, увлекла за собой.
У меня что-то ёкнуло в груди, в животе народился снеговик. Накатило волной обречённости. Откуда взялось гадливое чувство — понять не могла. То ли вспыхнувшие в глазах девицы хитринки смутили, то ли кривоватая гаденькая ухмылка сбила с панталыку, а может, и вовсе паранойя разбушевалась, но факт оставался фактом: похоже, меня ведут на закланье!
Попробовав вырваться из железного хвата нежных пальцев, поняла, что попала как кур в ощип. Не помогли ни хвалёный артефактный доспех, ни прокачанная мышечная сила, ни ментальная защита. Я даже пальцем шевельнуть не могла, так и продолжала семенить кротким барашком напрямки к жертвеннику. Сука! Как же так?
Лихоманка подвела меня к монолиту, поставив ровнёхонько лицом к древним рунам, молча вытащила из складок платья обсидиановый кривой нож. От обиды потемнело в глазах. Измены я опасалась больше смерти. Вот за что мне всё это?
— Испугалась? Не боись, подруженька, лихоманка ребёнка не обидит! — Сухея, весело рассмеявшись, взмахнула рукой.
Меня тут же отпустило, оцепенение спало, а тело само завалилось на колени.
— Прости, Оленька, не смогла удержаться от глупой шутки, такая натура! — Девица, хихикнув, залихватски подмигнула.