Миссис Джексон, давшая мне направление, не соврала. Все было так, за исключением того, что кухня и подсобные помещения представляли собой настоящий свинарник. Кухня представляла собой площадь двенадцать квадратных метров, наполовину загроможденная плитами и столами. Единственный мусорный ящик к полудню был всегда переполнен, а пол обычно покрыт дюймовым слоем растоптанных отбросов. Кладовая представляла собой не столько место для хранения продуктов, сколько столовую для крыс, мышей и тараканов. Крана с горячей водой не было в помине. Греть воду надо было на плите в котле, но пока готовится еда, его приткнуть было некуда, поэтому большую часть посуды мне приходилось мыть холодной водой, а подручным средством очистки от жира служили порванные на клочья газеты. Спал я в кладовой, где хранились дрова и уголь. Вацека, хозяина забегаловки, маленького и толстого поляка, очень обрадовало это обстоятельство. Дело в том, что его заведение уже трижды грабили. По этому случаю он расщедрился, принеся мне тонкое солдатское одеяло и матрац.
Я прожил так почти четыре месяца, понимая, что веду почти животный образ жизни, но времени, чтобы основательно все обдумать и прийти к какому-либо решению, у меня практически не было. Мне приходилось крутиться целый день, вроде белки в колесе, только спицами в нем были тяжелые, грязные и многочисленные обязанности кухонного рабочего, а к вечеру так уставал, что засыпал сразу, стоило моей голове коснуться подушки. Скоро к моим основным обязанностям прибавилась работа вышибалы. Буйные клиенты были не редкостью в нашем заведении, и тогда кастет, нож, дубинка со свинцом становились главными аргументами при выяснении отношений. Обычно хозяин сам выходил из подсобки с дубинкой, пытаясь утихомирить расходившийся народ, а когда не получалось, звал меня. Моя самая первая попытка увещевать словами двух разбушевавшихся клиентов закончилась тем, что мне разбили нос и поставили синяк под глаз. Больше подобных оплошностей я не допускал, а только накапливал и шлифовал опыт самых подлых приемов, которые использовала местная публика. Со временем работа вышибалы стала для меня своеобразным развлечением, с помощью которого я выплескивал из себя копившуюся во мне злобу. Хуже всего для меня было понимание того, что такая тупая жизнь постепенно уродует мою душу, делая из меня настоящего обитателя этой человеческой клоаки — злобного, с вспышками дикой ярости, громилу.
«Пора уходить. Хватит. Доработаю до конца недели, а затем беру расчет. Пусть Вацек…» — мои мысли перебили звуки драки, а спустя несколько минут в проеме двери показалась жирная физиономия хозяина.
— Пошли. Поможешь.
Вытерев руки о грязную тряпку, я пошел за ним. Вой-дя в зал, я увидел, что драка уже закончилась. Один из ее участников сидел на полу, вытирая кровь с губ, а другой, с залитым кровью лицом, в бессознательном состоянии лежал в проходе между столиками. В шаге от неподвижного тела стоял верзила в сопровождении двух дружков. На его пьяной, красной физиономии возбужденно блестели глаза. Он чувствовал себя победителем. Я подошел к нему и сказал:
— Даю тебе на выбор: уходишь сам, или те ребята, что стоят у тебя за спиной, вынесут тебя отсюда.
— Да ты что? — ухмыльнулся верзила.
— Можешь не сомневаться, — сказал я. — Я буду считать до трех, хорошо? Так что ты решай быстрее, понятно?
Он молча смотрел на меня.
— Раз, — отсчитал я.
На его губах застыла, как приклеенная, ухмылка.
— Два, — отсчитал я.
Их было трое, а я один, поэтому пошел на обман. Вместо того чтобы считать до трех, я ударил верзилу головой в лицо. Шагнул вперед и со всего размаха врезал ему лбом в нос. Лоб изгибается идеальной дугой и передние черепные кости очень толстые. В какой-то мере это можно сравнить с ударом по лицу шаром для боулинга. Кроме того, это всегда неожиданно. Люди обычно ожидают удара кулаком или ногой, а такой удар для них как гром среди ясного неба. Под здоровяком подогнулись ноги, и он рухнул на пол, словно бык на бойне. Гулкий стук удара его затылка о деревянный пол прозвучал в полной тишине. Я обвел взглядом двоих приятелей драчуна, которые, выпучив глаза, смотрели на лежащее у их ног тело своего дружка.
— Кто следующий? — спросил я.
Ответа не последовало.
— Тогда забирайте его и валите отсюда!
Я и подумать не мог, что вчерашняя стычка уже на следующий день получит неожиданное продолжение. Не успел я приняться за работу, как неожиданно появился хозяин, который никогда раньше девяти часов утра в своем заведении не появлялся. Еще с порога он мне заявил, что я уволен. На вопрос о причине он нехотя сказал, что верзила, которого я вчера избил, является близким родственником мелкого бандитского босса в польском квартале. Все сразу стало на свои места, невольно усмехнувшись совпадению со своими вчерашними мыслями об уходе, я стал собираться. Надел костюм, который с месяц тому назад купил за восемь с половиной долларов у человека, потерявшего работу. У него же приобрел рубашку и ботинки, а практически новая кепка досталась мне от одного из пьяных посетителей, забывшего ее в нашем заведении. Хотя до конца недели оставалось еще три дня, Вацек выплатил мне все деньги полностью. Скопленные мною деньги представляли довольно солидную сумму — пятьдесят восемь долларов, а для человека, появившегося из другого времени с двадцатью пятью центами в кармане, это было почти целое состояние. Кинул свою рабочую одежду в потрепанный саквояж, затем, попрощавшись с поварихой, я вышел на улицу. Пройдя квартал, я вдруг неожиданно почувствовал беспричинную радость, словно школьник, который, придя в школу, внезапно узнает, что объявлен карантин и у него впереди неделя свободного времени.