«Все! Хватит бесплодных мечтаний! Надо идти искать жилье! Так. Сориентируемся. Я нахожусь… «И тут мой позвоночник пронзила огненной иглой боль. Резко развернулся. Передо мной стоял полицейский. В глазах настороженность и злость, а в голосе угроза:
— Я тебя не знаю. Кто ты?! — но, видимо почувствовав мою растерянность, коп сбавил тон: — Вали отсюда, парень, пока снова не вытянул тебя дубинкой!
Я старался уважать закон, поэтому быстро сумел пригасить вспыхнувшую во мне ярость.
— Хорошо, офицер. Мне не нужно неприятностей. Уже ухожу!
Только начал разворачиваться, чтобы уйти, как послышался смех. Противный, ехидный смех. Бросил неприязненный взгляд в сторону бара, у входа в который стояли два парня. Костюм каждого из них стоил не менее полусотни долларов. Мягкие шляпы сдвинуты на затылок. У одного из них изо рта торчала сигара. Увидев, что я на них смотрю, один из них, тип с тяжелым квадратным подбородком, весело закричал полицейскому:
— Так его, Багси! Гони босяка! Гони его с наших улиц!
Я уже решил не обращать на них внимания, как второй молодчик, достав изо рта сигару, крикнул:
— Эй, засранец! Хочешь заработать доллар?!
Некоторое время он смотрел на меня, ожидая ответа, но не получив, снова крикнул:
— По глазам вижу, что хочешь! Вылижи мне туфли языком — получишь! Клянусь окурком этой кубинской сигары!
Квадратный подбородок, услышав шутку приятеля, прямо-таки заржал, так ему стало смешно. Ярость затуманила мой рассудок. Сжав правую руку в кулак, я быстро подошел к ним. Мой угрожающий вид мгновенно стер улыбки с их лиц.
— Попробуй повторить, что только что сказал, и настанет твоя очередь лизать мне башмаки!
К сожалению, охваченный яростью, я совсем забыл о полицейском. Удар дубинки по голове заставил меня застонать и пошатнуться, а последнее, что я видел, был тусклый отблеск на кастете, надетый на руку бандита с квадратным подбородком.
Очнулся я возле мусорных баков. Первое же движение исторгло из меня стон боли. Голова просто раскалывалась на части.
— А-а-а! Ох! Как больно… Черт! Где я? Что со мной?
Не успел вопрос прозвучать, как уже в следующее мгновение я вспомнил, что произошло.
— Козлы! Ублюдки! Только попадитесь! Блин! Моя голова… Ох! Что это за место?
Стараясь не делать резких движений, осторожно огляделся. Я сидел у стены, рядом с баками и ящиками с пищевыми отходами, над которыми висел рой противных сизых мух. Опираясь на мусорный бак, осторожно поднялся. Несколько минут ждал, пока перед глазами рассеется муть, потом осторожно потрогал голову. Левая ее часть была в запекшейся крови.
«Проклятье! Сколько времени я так пролежал? О Господи! Деньги!»
Сначала залез во внутренний карман пиджака, потом пошарил по остальным карманам. Сорок долларов исчезли. Осталась только мелочь и десятка, которую я свернул трубочкой и засунул в дырку подкладки пиджака. Я лишился не только денег, но и возможности без спешки найти работу. Да еще разбитая голова. Дикая злоба вихрем закрутилась у меня в душе, а мозг запылал от ярости. Мне хотелось ломать кости и крушить челюсти.
— Гады! Гады!! Мать вашу!
Но уже спустя несколько минут ярость растворилась под напором боли, сверлящей левый висок. Выбравшись из проулка, я тихо побрел в поисках ближайшей больницы. Мне повезло. Городская муниципальная больница оказалась сравнительно недалеко, всего в двадцати минутах ходьбы. Мою рану обработали и перевязали, дали пару таблеток аспирина, после чего сравнительно вежливо попросили уходить и больше не приходить. Вежливо поблагодарив сестру, сделавшую мне перевязку, я вышел на улицу. Некоторое время шел в толпе, пока не понял: мне надо побыть одному в тишине и спокойствии, чтобы обдумать все как следует. На мое счастье, через квартал я наткнулся на небольшой парк. Сел на скамейку рядом с пожилой женщиной, кормившей воробьев и голубей хлебом. Некоторое время бездумно смотрел на птиц, копошившихся у ее ног и ссорившихся из-за хлебных крошек, потом попытался понять, что мне делать дальше. Нормально мыслить мне мешало чувство злости и бессилия, так как я прекрасно понимал, что в моем положении бессмысленно мечтать о мести. Дело было не в страхе, а в понимании местной жизни. Те двое, без сомнения, были бандитами из одной преступных группировок. Гангстеры. Хозяева Чикаго. Эти не станут думать, перед тем как нажать на курок, когда я снова окажусь у них на пути. О мести копу вообще речи быть не могло. За ним стоит закон. Стоит только прийти в участок и заикнуться о неправомерности его действий, как тут же будет состряпано дело, после чего я окажусь в тюрьме с отбитыми почками. Кто я для всех них? Босяк. Бездомный бродяга. На меня можно плевать, ругать, даже убить. Я никому не нужен, кроме самого себя.