Оставалось надеяться, что наверху ей станет легче и она придёт в себя. Как без её участия успокоить юных чистильщиков я не знал. Их агрессия явно была направлена на меня, как на существо с чужой кровью, пользующееся чужеродной магией. Но после увиденного у меня язык не поворачивался отдать приказ об их уничтожении. Фактически, они были видоизменёнными через жертвоприношение подростками, защищающими свой дом. Убивать таких рука не поднималась Тем более, что взрослые особи чистильщиков проявляли разумность, как и пожиратели. Вдруг и эти поумнеют, если доживут?
— Гемос, не дразни детей, пока я Тайпану приведу в чувство, — дал я знать симбионту, что вышел из прострации.
— Да я и так им только подзатыльники отвешивал да в прятки с ними играл. Вы же когда пылью с арены закусили и ушли в себя, они и проклюнулись из статуй. А я заметил, что статуи уж больно маленькие по сравнению с остальными. Дети или подростки — максимум. Вот и не решился заниматься хвостовредительством без вашего приказа.
— И правильно, — похвалил я симбионта за верные выводы.
Мы поднимались всё выше к зияющему провалу, сквозь который до сих пор доносились завывания ветра и раскаты грома. Гроза продолжалась. Находясь в относительной безопасности, я смог посмотреть на неё с несколько иного ракурса. Раньше я воспринимал грозу как закономерное природное явление, но уже то, что нахождение в её фокусе могло заглушить сильнейший псионический фон амфитеатра с массовым жертвоприношением, говорило о магической природе стихии. Я надел очки Инари и получил подтверждение своим догадкам. Над пустыней разбушевался сильнейший маг воздуха. Я смог отчётливо отследить управляющие конструкты, уходящие далеко на восток империи.
Если исходить из постулата, что вторженцы — цивилизация технологическая, то воздушник мог быть нашим союзником. Но тогда кого сейчас прикрывал маг? И откуда он вообще взялся, если чистильщики тысячелетиями должны были убивать всех обладателей неместной крови и магии?
Додумать мне не дала Тайпана, очнувшаяся и вцепившаяся в меня мёртвой хваткой.
— Спасибо! Спасибо, что забрал меня оттуда! — в глазах аспиды плескался дикий ужас. — Они там… Оно… Кровь! Статуи! Камень! Они чокнутые! Эти твари! Это люди! Нет! Не люди, аспиды! Даже дети! Они сами! Добровольно! Чокнутые!
Она фонтанировала бессвязными фразами, смысл которых, наверняка, ускользнул бы от меня, если бы я сам не видел подробностей ритуала.
— Мы же не вернёмся туда? Пожалуйста! — оказывается, в панике аспида даже вспомнила про вежливость. — Я не хочу! Я не смогу! Тошно! Больно! Страшно!
Смысла подвергать Тайпану повторной встряске не было. Я и так увидел достаточно. Буря над нашими головами словно по мановению магического посоха утихала. Всё меньше песка проникало сквозь расщелину в куполе. Но зарницы молний ещё продолжали сверкать где-то над нашими головами.
— Не вернёмся, — успокоил я аспиду. — Но переждать бурю придётся здесь. Гемос, тебе по силам соорудить нечто похожее на гамак?
Симбионт задумался ненадолго и спустя секунду уже болтался чёрной кляксой, зацепившись о рёбра купола, сходившиеся в единой точке чуть в стороне от нашего местоположения.
— Милости прошу к нашему шалашу, — пригласил нас Гемос, как заправский дворецкий.
— Мы полезем в это? — видно было, что Тайпана всё ещё побаивалась неизвестного существа. — Оно безопасно?
— Пока мы с тобой в союзе — да, — не стал я лукавить и поспешил перевести тему разговора: — Кстати, что с тобой произошло? Ты впала в спячку почти на два дня. Я уж не знал, что и думать. Кормил, поил, лечил, благословлял, а толку ноль.
Я лежал в гамаке, удерживая на себе аспиду, которая калачиком свернулась поверх меня и совершенно по-детски сложила ладошки себе под щёку. Гамак ритмично покачивался на высоте в полсотни метров. Отсюда освещение амфитеатра выглядело даже романтично, если не знать, что мы висели над огромной братской могилой.
— Я не знаю, можно ли говорить о таком, — засомневалась Тайпана, спрятав лицо от моего взгляда. — Я думала, ты меня бросил умирать.
— Во-первых, клятва не дала бы, а, во-вторых, ты же меня не бросила в отключке после закрытия порталов. Долг платежом красен.
— Но мы же постоянно ругаемся и… — аспида осеклась на середине фразы.
— И ты испытываешь моё терпение на прочность! — закончил я за неё. — Слова очень мало говорят о людях или о любых других существах. Гораздо больше о них говорят поступки. У меня есть подруга, так она чуть ли ни единственная всегда в глаза мне говорила то, за что остальных я убил бы без раздумий. А чаще могла ещё и попытаться достучаться до моего разума с помощью рукоприкладства, как я до твоего через задницу. Уж прости за сравнение.