Всплеск эмоций помог хоть немного согреться и разогнать кровь по телу. Но при этом где-то в глубине сознания аспида принялась размышлять. Если ковчег отказался ей помогать, то оставался Михаил. Этот смертный — причина всех её бед! Это он во всём виноват! Вот пусть он всё и исправляет!
— Гемос, зови своего хозяина! Он всю эту кашу заварил, пусть он и расхлёбывает! — закричала она во тьме, но тишина была ей ответом. — Гемос, тварь чернохвостая, а ну появись. Я знаю, что ты меня слышишь!
Но никто не появился. А ведь ей всего лишь хотелось поговорить. Тайпана заплакала тихо, без надрыва и причитаний, утирая горькие слёзы одиночества. И даже понимание того, что она теряет драгоценную влагу, не остановило её. Плевать. Так в слезах она и уснула.
Снилось ей, что она снова маленькая розовая змейка, греется на берегу океана в лучах рассветного солнца. Где-то совсем рядом шипят клубком рассерженных змей братья, вечно дерущиеся за силу и внимание отца. И лишь ей одной доставалась любовь. Лишь её изредка гладили по голове, когда она прибегала прятаться от грозы, а после и от грохота извержений вулканов. Даже когда она родила дитя от человека… отец не отвернулся от неё. Он не просто решил проблему, он решил её максимально щадяще и с пользой, основав новый род.
«Неужели это всё было только ради адамантия? — даже во сне задавала она себе вопрос. — Хотя бы кто-то любил меня просто так?»
Даже смертный… он был польщён её вниманием, пленён её экзотической красотой, но была ли там любовь? Вряд ли. Со временем он стал тяготиться союзом с богиней, ведь такой спутнице не изменить, не привести в дом вторую жену, а спустя полсотни лет просто исчез в дебрях одной из изнанок, оставив род на их сына.
Сон стал беспокойным, больше напоминая кошмар. Раз за разом в её памяти всплывали люди и боги, предавшие её доверие. Было их много. Все они её использовали и бросали на произвол. Все! Кроме, пожалуй, отца. Тот был строгим, но справедливым. Мог надрать ей хвост, но после обязательно объяснял, в чём она была неправа, и помогал всё сделать правильно.
«Ох, доча, доча! — как наяву увидела Тайпана осуждающий и печальный взгляд отца. — Всё могу понять… но дети⁈ Такому я тебя не учил! — во взгляде любимого отца промелькнуло разочарование. — Я ни разу не пытался стать сильнее за счёт детей. А ведь многие пробовали…»
Это было одной из грязных тайн местных богов. Кое-кто из пантеона развлекался и усиливался пожиранием собственных отпрысков. Таких сторонились, но всё равно подобные истории периодически всплывали.
«Но я никого не ела!» — попыталась было возразить Тайпана.
«Ой ли, дорогая… ой ли…»
Мираж исчез, а аспида всё продолжала ворочаться во сне не то от голода, не то от последнего разочарованного взгляда отца.
Тайпана слабела. Без еды и с малым количеством воды она всё чаще спала, не отличая явь от сна. Во сне к ней часто приходил отец и гладил по голове. Иногда ей казалось, что он даже её обнимал и грел своим теплом. В такие моменты она беззвучно плакала, осознавая, что потеряла.
Гемосу же по ночам становилось очень жаль эту взбалмошную, язвительную особу, мнящую себя пупом земли, но так нуждающуюся в тепле и любви. Пару раз он даже хотел позвать Михаила на помощь, но всё ещё ждал.
По возможности согревая своим телом ослабевшую девушку, Гемос ждал, когда же до Тайпаны дойдёт, что причина многих её несчастий она сама, а не кто-то со стороны. Лишь осознание этого простого факта уже кардинально бы поменяло всю картину происходящего.
Через полные семь дней за Тайпаной пришли. Аспида настолько ослабела, что даже не понимала, сон это или явь. Её перенесли в сухую и тёплую пещеру, завернули в несколько стёганных одеял и принялись осторожно поить бульоном с кое-какими травками. Вообще, господин запрещал поить женщин с древней кровью этим отваром, но здесь Махриса решила перебдеть. Не часто попадались ей такие своевольные коброчки.
Чем меньше в ней будет гонора, тем лучше пройдёт ночь выбора, и тем довольней будут племенные братья. А возможно, и сам господин.
— Пей, пей, коброчка! Покорность в этом мире ещё ни одной женщине не помешала!
Гемос же, проверив дрянь, которой поили Тайпану, впервые решил активизироваться. Одно дело — просто сонные эфиры, и совсем другое — афродизиаки. У Тайпаны и так после недели голода с головой не всё было в порядке, а после такого настоя… Чем-то похожим святоши опаивали девушек из инкубаториев перед ритуалами слияния с Рассветом и Закатом, а, по сути, перед оргиями, чтобы те не сопротивлялись.