Я бил по ягодицам не больно, но обидно. Аспида верещала всё это время, пока я искал подходящий камень.
— Мудак! Урод! Тварь! Скотина! Сволочь! Смертный!
Оставив её на твёрдой поверхности, я напоследок повторил:
— Что бы ни случилось, не применяй магию! Даже оборот. Ничего!
Сам же я надеялся вызвать удар на себя, ведь мне с моим магическим истощением ничего не грозило. Почти. Кровавая дань зверушкам не в счёт.
Босые ноги утонули в песке. Я закрыл глаза и развёл руки со стилетами в стороны. Вокруг светились силуэты тех, кто жаждал моей магии и крови.
«Ну что ж, один раз я от вас ушёл, глядишь, и второй раз разойдёмся миром».
Тайпана кипела от гнева и возмущения. Её отходили по ягодицам, как какую-то крестьянку. Её, богиню! Этот мужлан оказался ничем не лучше её братьев. Те тоже считали её неровней, унижали, издевались и всячески показывали своё превосходство. И этот ничем не лучше. Она спасла его от чистильщиков, на коброидах довезла до места второй ночёвки, разбила лагерь и даже грела, а он! Да как он только посмел? Сначала поблагодарил, чтобы усыпить её бдительность, а после придумал ещё какую-то антимагическую аномалию, чтобы унизить её, богиню! Мало того, что хотел насильно выпить её крови, так ещё и руки распустил! Сволочь! Подонок!
«Нужно было одной уходить в Хранилище. Нет же, пожалела, впечатлилась закрытием порталов и предупреждением этих червей-переростков», — аспида пыхтела, словно кузнечный горн, едва не посвистывая сквозь зубы.
И зачем только верёвкой обвязал и на камень усадил? Зачем глаза закрывать? Что это он надумал скрыть от неё? Думал богиню облапошить? Не выйдет! Она ему ещё покажет! Она им всем ещё покажет!
Тайпана уже собиралась спуститься с валуна, на который её посадили, словно квочку на насест, но, заметив шевеления песка под ногами у Михаила, резко передумала.
«Представление начинается, — злорадно подумала аспида, — и у меня билеты в первый ряд!»
Михаил очертил вокруг себя круг на песке и, раскинув руки со стилетами, принялся чего-то ждать. Кровь из прокушенной ладони тёмными каплями стекала по рукояти и окропляла песок.
Тайпане показалось, будто её сердце пропустило удар, а затем ещё один, вдруг сорвавшись в барабанную дробь. Что удивительно, маг крови начал двигаться сперва рвано, рассекая тьму тонкими лезвиями, а затем всё мягче и пластичнее, будто он танцевал с любимой женщиной, а то и вовсе занимался любовью. Было в этом танце что-то настолько интимное, что у аспиды кровь прилила к щекам и стало жарко внизу живота.
«Сукин сын!» — выругалась Тайпана, некстати вспомнив несколько ярчайших оргазмов, полученных от этого мужчины без единого прикосновения.
Сквозь тьму летали его лезвия, собирая дань со звёздного неба. Огромный диск ночного светила замер, любуясь этой яростной схваткой. Тьма клубилась вокруг стилетов, становясь всё более осязаемой и завиваясь в ленты хищных змей вокруг тела Михаила. Цвета змей были разными: угольно-чёрные, туманно-серебряные и кроваво-алые. Рептилии яростно шипели и роняли с клыков капли яда, разъедающие песок под ступнями мага.
«Убей их!» — хотелось крикнуть Тайпане, но она прекрасно видела, как осторожно «танцует» со стилетами Михаил, намеренно сохраняя дистанцию между лезвиями и змеями.
Затем песок за пределами круга взбугрился, выпуская на волю неизвестных аспиде существ. Тени с неясными очертания постепенно обретали конкретные детали: угольно-чёрная шерсть, мощные лапы с огромными когтями, оскалившиеся пасти, дикие глаза. Чем-то они напоминали волков, но алчный взгляд и слюна из пастей заставляли глубоко в душе бояться их больше, чем волков. А танец продолжался, без слов, без музыки в кругу голодных партнёров. Стилеты были почти неразличимы во тьме, но каждое движение, каждый взмах лезвий отзывался в груди Тайпаны ударом сердца.
Задрожала земля под ногами, из глубоких трещин стали появляться гротескные фигуры, состоящие из корней деревьев, песка и костей рептилий. Они тянули свои руки-кости к Михаилу и всему живому, чтобы спеленать, захватить, высосать всю жизнь из жертв.
Маг крови метался в безумной пляске, требующей простора для манёвров. Отталкиваясь от спин и лап волкообразных зверюг, он забирался всё выше, перепрыгивая, как по кочкам, с одного клубка шипящих змей на другой. Высота этого забега уже достигала нескольких десятков метров. И в наивысшей точке Михаил оттолкнулся от спин змей и нырнул вниз головой, выставив стилеты перед собой. Несколько изящных сальто, и он приземлился в центр всей этой шипящей, визжащей и скрипящей какофонии. Стилеты легко вошли в песок, окропляя импровизированную арену кровью владельца оружия. Все ночные гости жадно пировали. Нечасто с ними расплачивались таким даром, как сильная напитанная магией кровь. Такой сейчас в пустыне и не было.