— Я, конечно, после такого гостеприимства сама бы нечто подобное организовала, но для отдельных личностей, а не всего народа в целом, — как ни в чём ни бывало ответила аспида. — Есть же старики, женщины, дети, в конце концов.
— И откуда взялось столь поразительное человеколюбие? Неделя голода в местных казематах поспособствовала?
— Ты из меня-то маньячку не делай. Забыл, в каких традициях я воспитывалась? Ещё и всю жизнь жила на диете. Народы вырезать у меня никогда тяги не было. Это же ресурс. Кто же будет убивать курочек, несущих благодатные яички? Да и я частенько видела, как отец помогал своим верующим отстраивать деревни и обживать новые острова после извержений и океанических волн. Исходя из этого моё отношение к пустынникам даже сейчас как к термитам в лесу. Случайно на скорости вляпаться можно, а специально — смысла нет. Обойдешь и дальше пойдёшь. А что касается тактики группы против одиночек, так она тоже всегда перед глазами была. Меня как захватили? То-то же! И отец не просто так в единую фракцию всех рептилий собрал. Толпой отбиваться легче.
— Ты где такая здравомыслящая раньше была? — не удержался я от риторического вопроса.
— В рифму отвечать не буду, ибо и сейчас в этом месте нахожусь, — буркнула аспида. — Сколько сейчас этих твоих пустынников?
— Что-то около ста тысяч, включая женщин, детей и стариков, — вспомнил я данные двухсотлетней давности. — Сейчас, возможно, их стало уже гораздо больше или меньше, потери после очередной волны вторжения никто не отменял.
— М-да, за такой ресурс в нашем мире передрались бы все, — поцокала языком Тайпана. — Может, их к нам забрать?
Аспида деловито обернулась и принялась считать племенных братьев, включая погибших от моих кровяных серпов.
— Почти пять десятков, — она задумчиво постукивала пальцем по подбородку, что-то прикидывая в голове, — это по две тысячи человек на племя… Можно попробовать и переселить к нам. Рептилии разберут себе рода.
— Здесь их дом. Они пустыню не покинули, даже когда прорывы пошли сплошным косяком. Ушли под землю отсидеться.
— Ну знаешь ли, — возразила мне аспида, — когда стоит выбор: смерть или переезд, думаю, выбор очевиден.
— И всё равно, меня больше беспокоит посыл ковчегов. Этак на них никакой управы не будет.
— Отец говорил, что на каждую большую рыбу в пруду найдётся еще большая. Найди, чем их припугнуть тогда, — пожала плечами аспида. — Вон, со мной же подействовало.
— Ой ли… — я скептически окинул взглядом Тайпану.
— Боги, да что мне сделать, чтоб ты точно был спокоен и отпустил меня восвояси? Ты думаешь, я не понимаю твоих колебаний и сомнений?
— Вариант есть, но тебе он не понравится, — внезапно решил я поддаться мерзкой, но чрезвычайно практичной части себя.
— Мне овцой бессловесной не понравилось быть, у тебя хоть совещательное право голоса имеется, — не менее практично отозвалась Тайпана, — да и на помощь ты приходишь всегда, в отличие от богов, ковчегов и прочих сучностей. Так что с какой стороны не ткни, а ты — меньшее зло в любой ситуации.
— Ты добровольно дашь мне рабскую клятву, да такую, что даже помыслы твои будут мне доступны.
Глава 16
— Ты добровольно дашь мне рабскую клятву, да такую, что даже помыслы твои будут мне доступны, — выкатил я собственное условие.
Аспида даже крякнула от неожиданности.
— Вот это ты замахнулся! Обычной о ненападении уже недостаточно?
— У меня к тебе доверие на минусовой отметке. Я не шутил, когда говорил, что тебя, по-хорошему, убить бы следовало, а не перевоспитанием заниматься.
При этом я деловито снимал чёрные тряпки с тела Рахуса, очищал их от крови и складывал в сторонке. Что-то мне подсказывало, что они ещё пригодятся. В отдельную стопку я складывал всё, мало-мальски напоминающее артефакты.
— Но ты всё равно мне Гемоса подселил и явился на помощь, — сощурила глазищи аспида, о чём-то размышляя.
— Да, потому что ты — актив, пусть и безмерно меня разочаровавший, но пока ещё актив. Перевести тебя в разряд пассивов я всегда успею. Хотя… как говорит одна весьма инициативная и задорная барышня, вдова барона Крысина: «Пассивы нам и нахер не сдались. А от неликвида мы избавляемся».
Я вытянул оставшуюся кровь из Рахуса и сформировал макр для просмотра его воспоминаний. А затем наложил заклинание «тлена», наблюдая, как и без того дряхлое тело рассыпается в прах.