— Удачи, — прохрипел Великий Князь и чуть приобнял Кирану за талию, прижавшись к месту одного из проколов, и исчез.
Оказавшись на входе в тренировочный артефакт, Иван Григорьевич мысленно отсчитывал секунды: «… три, два, один» и обтирал руку, запятнанную в крови и баснословно дорогой алхимии.
Очередная тварь добила раненную княгиню, и та оказалась рядом с ним, практически нос к носу. Зрачки её расширились и затопили радужку. Дыхание участилось, на щеке пламенем полыхала татуировка. Кирана сжала кулаки, тряхнула несколько раз головой, пытаясь прийти в себя после схватки… и сделав шаг вперёд, впилась в губы Великому Князю грубым поцелуем.
«Подействовало! — мысленно возликовал Иван Григорьевич. — Назад дороги нет».
Глава 12
В Хмарёво я возвращался порталом из личного схрона Комаро. Тот только головой покачал да ручкой на прощание помахал.
Агафьи в поместье не оказалось. Она ушла искать подробности о без вести исчезнувшей из семейных хроник Франке Бенуа. Мне же предстоял непростой разговор с Николя Бенуа. Прихватив кое-что из картинной галереи рода, я спустился в казематы под фортом. Николя поместили в относительно благоустроенную одиночную камеру с постелью, столом, стулом и нормальным туалетом. Одежду, тёплые одеяла и сытную еду ему предоставили. Так же, как и блокиратор магии на шею и наручники.
Николя сидел на постели и разглядывал меня. Света от макровых светильников хватало, чтобы теперь в спокойной обстановке удовлетворить его любопытство.
Я взял стул и уселся напротив пленника. Картину приставил к спинке изображением к себе.
— Явиться! А я всё ждать! — зло процедил родственничек. — Почему не убить, как мой человеки?
Говорил он по-русски с акцентом, но вполне понятно.
— Если бы я хотел убить вас и ваших людей, вы были бы уже мертвы. А так вы гостите у меня, а ваших людей мы отправили подарком на чью-то свадебную церемонию.
Я намеренно перешёл на французский. Не зря же Агафья вбила Михаилу в голову несколько языков. Её стараниями на каждом из них я, оказывается, говорил даже без акцента, чем и удивил Николя.
— Вы знаете французский? Впрочем, это неважно. Вы совершили нападение на частную собственность рода Бенуа и будете наказаны.
Он лучился такой уверенностью, что любо-дорого смотреть. С другой стороны, он был в своём праве и надеялся, что, если его не убили сразу, значит, и не собираются убивать вовсе. В чём я бы на его месте не был абсолютно уверен. Подозреваю, что у Борромео были на счёт Николя несколько иные планы.
— Допустим, я знать не знал, чья там была собственность, и застал вас за процессом разрушения оной, чему и воспрепятствовал. Заметьте, весьма деликатно.
— Это наша собственность, и мы вольны делать с ней что угодно, — выпятил губу Бенуа. — А вот вы напали на земли и людей чужого рода, похитили одного из его членов и заключили в блокиратор магии. Размер вашей виры роду Бенуа стремительно растёт.
— Ой, я вас прошу, — я откинулся на спинку стула. — Столовая ложка самого простого зелья забвения, и вы забудете события двух последних дней начисто. Поэтому вира мне лично не грозит. А даже если бы и грозила, я — далеко небедный человек. Могу себе позволить маленькие слабости.
— Да кем бы вы ни были, закон един для всех!
— Скажите, и вам действительно неинтересно узнать, кто я? — я поставил между нами картину и жестом фокусника развернул к вынужденному пленнику портрет деда. — Или кто он?
К чести Николя, он не стал кочевряжится и перевёл взгляд на портрет. И тут его брови едва заметно дёрнулись вверх. Ещё бы, когда видишь портрет человека весьма и весьма похожего на себя, волей-неволей заинтересуешься.
— Кто это?
— Это погибший несколько лет тому назад барон Михаил Юрьевич Комарин и мой дед по совместительству. Представьте себе, как я удивился, когда увидел давно почившего дедушку посреди пустыни Сахары?
— Я могу посмотреть ближе? — хмуро уточнил Николя.
— Если обещаете не портить портрет. Всё же память о предках… — осторожно намекнул я.
— Слово дворянина.
Я передал ему портрет в тяжёлом подрамнике. Мой пленник сперва пристально вглядывался в лицо, а после ещё более пристально изучал даты жизни под портретом. Его губы едва заметно шевелились, будто Николя что-то сопоставлял.
— День разницы…
— Вы старше или младше? — осторожно уточнил я.
— Младше…
Я не торопил своего собеседника, давая тому возможность и время построить самые невероятные теории.
— Всё равно не понимаю. Я — сирота… Я — дар богу… Я…