Род с покровительством Дуба смог дать отпор революционерам на своих землях, не позволив поживиться семейными богатствами. Однако же дальше границ своего графства они не высовывались, справедливо считая, что в смутные времена лучше отсиживаться дома.
Переговоры с Жеромом Шен дю Лимузеном я вёл по мобилету. Он же и пригласил нас в гости, показать собственные дубовые рощи и заключить контракт на поставку бочек из лимузенского дуба на месте. Мне же среди прочего было интересно оказаться в родовом гнезде французской аристократии с историей более четырёх тысяч лет.
Встречали нас в воздушном порту Лиможа. Сверху город казался затерянным посреди зеленеющих полей кирпично-черепичным пятном. Леса поблизости я не увидел даже с высоты причальной мачты.
Отдав указание десятку кровников сопровождать нас на трициклах, мы отправились знакомиться с будущим поставщиком уникальных бочек для нашей с сестрой торговой марки.
Нас встречали сам Жером и пятёрка его слуг. Глава рода выглядел массивным и кряжистым, как самый настоящий дуб, причём шевелюра у него торчала в разные стороны, словно настоящая крона у дерева.
— Рады приветствовать графа Комарина и его спутниц на землях Аквитании, — первым поздоровался, протянув руку, бывший граф. Взгляд его оценивающе прошёлся по мне и Тэймэй в свободном кимоно, скрывающем живот, тут же отметив у нас на пальцах адамантиевые перстни глав родов. Ольге достался менее пристальный взгляд, ведь её пальцы подобных символов власти не имели. Вот только Жером каким-то шестым чувством ощущал, что в нашем случае отсутствие перстня — далеко не показатель слабости.
Мы обменивались дежурными фразами, я изредка разъяснял Ольге и Тэймэй некоторые обороты, ведь супруга французским не владела вовсе. Не считать же за владение некоторые специфические словечки, которые выкрикивали клиенты в борделе. А Ольга, по её собственному признанию, учила язык ещё в школе и уже порядком успела подзабыть его. Да и диалекты в разных мирах отличались.
На стоянке у воздушного порта нас ожидала ни много, ни мало, а пара карет.
Заметив мой удивлённый взгляд, Жером поспешил разъяснить:
— Род Шен дю Лимузен — маги природы. Мы стараемся максимально избегать современных технологий, дабы не гневить Мать Природу!
«Да, ладно, эльфы, что ли?» — изумилась Ольга и принялась пристально разглядывать уши Жерома, почему-то расстроившись, что те у него нормального человеческого вида.
М-да, Ольгу мне ещё учиться и учиться понимать, мало того, что женщина, так ещё и с памятью за три жизни.
— А использование магических артефактов? Оно разрешено? — уточнила эмпатка.
— Не все и не везде. Чем дальше от леса, тем вероятней встретить бытовые артефакты.
— А как же вы выстояли во времена революции? — невольно вырвалось у меня. Я вспомнил бронированные машины — сплав магии и технологий. Против такой техники с копьями или луками наперевес не попрёшь.
— Лес уберёг, — пожал плечами Жером. — Год осады, и республиканцам попросту надоело сидеть без дела. Но всё же из соображений безопасности и гостеприимства я не могу отобрать у вас все артефакты, а потому жить вам придётся на границе земель в гостевом домике.
Поездка в Лимузенский лес заняла около трёх часов на не самой комфортабельной карете, которую периодически трясло на колдобинах. Тэймэй под конец уже мысленно сожалела, что решила поехать со мной. Она то и дело отпивала из своей фляги, пополняя силы.
«К хорошему привыкаешь быстро, — горестно вздыхала она. — Не родить бы раньше времени от такой тряски».
«Обратно перемещу тебя порталом на дирижабль. Обещаю!» — успокаивал я жену.
А мы тем временем въезжали в поместье рода Шен дю Лимузен. Зелёные просторы полей резко обрывались, упираясь в стену вековых дубов. Даже сейчас в самом начале весны кроны деревьев уже пестрели молодыми листочками. Сразу видно, вотчина магов природы. Вот только Ольга не разделяла моих восторгов.
«С лесом что-то не так, — предупредила меня эмпатка. — Он как будто болен. Ему больно».
Я нахмурился. Карета плавно остановилась, буквально на пару метров пересекая границу земель природников, у небольшого двухэтажного особняка с резными перилами, небольшой крытой верандой мансардным этажом.
На ступенях нас встречала тонкая, словно тростинка, женщина с пепельными волосами и блеклыми безжизненными глазами. Она была одета в дорогое платье, имела соответствующие статусу украшения, но ни единая эмоция не выдавала в ней радушную хозяйку.