Дворец Амалиенборг, Копенгаген, Дания
Мадлен Блавален стояла в собственном кабинете, невидящим взором глядя в сторону далёкой и ненавистной страны русов. Именно туда отправился её «ручной мишка», а ведь ей он нужен был позарез в стране. После усмирения Борнхольма и обложения его двойными, а то и тройными податями, вздумали возмутиться её решением сразу несколько родов из старой аристократии: жирные тюлени Фосайли, быстроногие олени Йорты и отмороженные касатки Спекхугары.
Эти роды наладили поставки на Борнхольм продовольствия и принялись, не таясь, высказываться о самодурстве королевы.
«Да как они посмели⁈ — в гневе думала Мадлен. — Я их всех заставлю проглотить свои лживые языки! Ну погодите, пусть только Михельс вернётся из этой Русландии».
Правда, князь Рюгена не спешил определяться с выбором кандидатки в супруги.
«Переборчивый какой, — внутренне злилась королева, — значит, тридцать двух русок оприходовать за неделю успел, а невесту так и не нашёл!»
Даже себе Мадлен Блавален никогда бы не призналась, что просто по-женски завидует этим тридцати двум рускам, ведь ею, своею королевою, Михельс пренебрёг, отказавшись от чести согревать её постель. Причём сделал это самым свинским из всех возможных способов, процитировав один из пунктов Рюгенской унии, в которой указывалось, что личная жизнь, а также династическая политика княжеского рода Исбьернов ни коим образом не регулируется датской короной. А после этого просто взял и трахнул на глазах у Мадлен первую же попавшуюся служанку. Королева смотрела на их потехи и не могла оторвать взгляда. С тех пор этот разврат не выходил из головы Мадлен, она мечтала оказаться на месте самой последней служанки и ощутить всё то, что и та: грубую первобытную страсть, удовлетворённую нежность, мужское достоинство, отражённое в ласке… Рука королевы сама потянулась к лифу платья…
В кабинет без стука вошёл единственный человек, имевший на это право.
— Моя королева, новости из страны русов.
— Скажи мне то, что я жажду услышать, Кристиан! Он возвращается? — с надеждой Мадлен взирала на собственного кузена и постоянного любовника, являвшегося по совместительству ещё и главой Тайной канцелярии при королеве.
В кабинете установилось тягостное молчание.
— Я никогда не врал вам, моя королева, — опустил взгляд в мрамор пола мужчина, — и сейчас не стану. Михельс Исбьерн и Ингрид Исбьерн пропали на землях русов сутки назад.
— Ты же имел своих преданных шпионов в его гвардии… что пошло не так? Как они могли его упустить? — шипела змеёй Мадлен, вцепившись в резную спинку стула.
— Они сопровождали его до земель вокруг Хольмгарда. Последний отчёт отправили о скоротечном бое с какой-то местной магичкой, которую Михельс во что бы то ни стало захотел сделать собственной рабыней…
— Меня не интересует, куда он ещё собрался присунуть своё княжеское достоинство, — оборвала кузена разгневанная королева, — ближе к сути!
— Агенты на связь больше не выходили, а артефакты спустя пару часов показали, что они погибли, — коротко и по делу отчеканил мужчина.
Мадлен ругалась долго и самозабвенно, да так, что последний пьяница в порту Копенгагена позавидовал бы её словарному запасу.
— Одно из двух, Кристиан: либо он раскусил твоих агентов и закопал в землях русов, либо встретил кого-то, кто оказался ему не по зубам. Во втором варианте я лично сильно сомневаюсь с его-то полновесной девяткой. Поэтому, мой дорогой кузен, ты поднимешь свой упругий зад, отправишься к русам и вернёшь мне моего «ручного мишку», даже если для этого тебе придётся найти ему подходящую для брака свиноматку.
Дмитрий Фёдорович Медведев шёл к императору на ночную аудиенцию. Вырывать Петра Алексеевича из объятий сна было верхом беспардонности, но, когда дело принимало подобный оборот, лучше было получить выговор за превышение должностных полномочий и излишнюю панику, чем за промедление и упущение ситуации из-под контроля.
Часы в кабинете императора пробили три часа ночи. Монарх выпил залпом колбу с зеленоватым зельем, которые ему готовил Подорожников для ясности мысли и концентрации внимания. В кабинете они были одни.
— Дима, скажи, что оно того стоит? Что я не зря ушёл из-под горячего бока любимой женщины в место, где я и так провожу по двадцать часов в сутки! — император обвёл уставшим взглядом свой кабинет.
— Пётр Алексеевич, князь Рюгена пропал, — коротко обрисовал суть проблемы глава Имперской службы безопасности.
— Да этот кобелина пусть хоть в водах Балтики захлебнётся, я и пальцем не пошевелю, — отмахнулся император. — У нас вся столица облегчённо вздохнула, когда он решился уехать к какому-то своему другу погостить.