— Обещаю! — ответил я сыну, при этом мысли мои метались в хаотичном порядке, пытаясь найти выход. Он должен был существовать!
Я укачивал Тэймэй на руках, зажимая ей рану на животе. Стрелу я побоялся выдёргивать, чтобы не навредить ещё больше, чем есть сейчас. И тут мой взгляд зацепился на адамантовое кольцо главы рода Комариных. И я вспомнил. Вспомнил больницу в Лахденпохья, после закрытия прорыва за Тильдой, полное выгорание системы энергоканалов и воистину божественный подарок от Комаро.
«Это капля моей крови. Считай, твой последний шанс, если совсем прижмëт. Она сработает только на кровь Михаила».
Мой сын — моя кровь! Если кровь должна была подействовать на меня, то и на него тоже должна будет. Я сорвал кольцо с пальца и принялся вскрывать внутренний ободок с божественной кровью.
Стрелу пришлось всё же вынуть, но я надеялся, что кровь Комаро спасёт сына, а уж для Тэймэй крови я наберу с избытком из наших врагов. И мне совершенно было плевать, что под убой могла попасть местная императорская династия. Они посмели напасть на мою женщину! Они посмели покуситься на моего ребёнка! Это им с рук не сойдёт.
Комаро вырвало в человеческий мир посреди беседы с одним старым напыщенным чешуйчатым гадом. Красный огненный дракон посмел устроить разнос Комаро, и тому ничего не оставалось, кроме как это терпеть. Кто бы знал, как внутренне злился Комаро. Эти старшие возомнили о себе невесть что, считая себя лучше, сильнее и главнее, хотя фактически все они были равны в своём развитии. Прорвавшиеся на следующий уровень развития здесь не оставались.
Комаро молча слушал восточные витиеватые разглагольствования, сквозь которые едва улавливал смысл претензии. Кто-то посмел воспроизвести по образу и подобию дракона. Дослушать абсурдность претензии он не успел, ведь его вырвало прямо из-под носа красного огненного старикашки.
То, что он увидел, заставило бога вздрогнуть. Посреди площади перед дворцом японского императорского дома Нэко стоял на коленях Михаил и удерживал на руках окровавленную иллюзионистку с пробитым стрелой животом. Прекрасно осознавая, чем грозят беременным женщинам подобные ранения, Комаро уже хотел было вмешаться, но почувствовал, как используется его кровь. Свой последний шанс на выживание Михаил отдал сыну. Но смутило божество совсем не это. Он просто-таки чувствовал, что сейчас в этом нерождённом ребёнке бьётся искра божественности. Возможно, это временный эффект из-за использования божественной крови, но всё же к малышу нужно будет присмотреться. В перспективе он должен будет стать одним из сильнейших магов в мире.
Уже собираясь покинуть человеческий мир, Комаро заметил, как с мостовой стала подниматься в воздух кровь. Это было похоже на водопад, вдруг изменивший своё течение. Кровь в нём не срывалась вниз под силой земного притяжения, а поднималась вверх в невесомости. Капли сливались в ручейки. Словно хищные змейки, они ластилась к Михаилу, обвивая его. С территории дворца показались преследователи, но замерли, заворожённо взирая на творящуюся магию крови.
А ручейки уже стекали с кистей рук мага на живот азиатке, покрывая плёнкой с ног до головы. Кто-то из преследователей пришёл в себя и натянул тетиву лука, целясь в подругу Михаила. Комаро снова хотел вмешаться, но не успел. Время сперва замедлило свой бег, а после и вовсе замерло.
От преследователей к Михаилу по воздуху плыли странные алые капли. Они превращались вокруг него в непрозрачную сферу. Каждая капля сверкала рубином на солнце, но существовала отдельно от своих товарок. А затем капли стали впитываться в кожу Михаила. Глаза его налились кровью, утратив человечность. На руках удлинились когти, а по телу замерцала едва заметная чешуя.
«Ну ты ещё драконом стань для полного счастья!» — пронеслась мысль у Комаро, но тут же исчезла, когда капли все до единой впитались в его последователя.
Время снова возобновило свой бег, вот только лучник не успел спустить тетиву. Преследователи рухнули на мостовую. Линии их жизни прервались в один момент без видимых повреждений. Только они стояли, наблюдая за страшной и запретной магией, и вот уже бездушными куклами лежат, с немым изумлением взирая в зимнее небо.
Михаил же встал на ноги вместе с азиаткой и тихо произнёс, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Так будет с каждым, кто посмеет позариться на моих близких!
Я уже давно покинул презентабельный район Киото и шёл по трущобам с Тэймэй на руках. Впереди меня бежала Маура, показывая дорогу к борделю, где находилась мать иллюзионистки и оракул. Сама Тэймэй медленно восстанавливалась за счёт крови, собранной мной с убитых. Но самое главное, внутри неё снова ярко горела искорка жизни. Малыш больше не выходил на связь, видимо, посчитав, что и предыдущего раза хватило с лихвой.