Наконец они остались в церкви вчетвером: приор Мартин, Томаш, Павел и Бука. Бука зашел за спину своего друга в абсолютно безнадежной попытке спрятаться за ней: он был на две головы выше и почти в два раза шире худого и невысокого Павла.
– Ни в коем случае нельзя было пускать этих протестантских баб в наши кельи, отец настоятель, – заявил брат Томаш.
– Я ни в коем случае не должен был полагаться на то, что долг Хранителей не вынудит их однажды убить человека, – ответил приор.
– Это задание – злой Бог.
Приор уставился брату Томашу прямо в глаза. Через пару секунд молчаливого противостояния старик опустил взгляд.
– Задание защищать мир от слова Люцифера? – спросил приор Мартин. – Разве существует более важная работа, которую может выполнить верующий во Христа и брат in benedicto? [6] Убийство может пасть на меня, но души обоих убитых Хранителей будут признаны Господом Богом вне зависимости от того, что один из них совершил сегодня нечто ужасное. Его действиями управлял нечистый, а не он сам.
– Следовало бы ее сжечь, – пробормотал брат Томаш. – Ты же знаешь, как я отношусь к этой… вещи. Со всем почтением, отец настоятель, но то, что угрожает вере, должно быть очищено в огне.
– Будь ей предначертано сгореть в огне, наши предшественники предали бы ее огню еще четыреста лет тому назад. Неисповедимы пути Господни; тем, что Он позволил слову дьявола прийти в этот мир, Он хочет показать нам, что задача человечества – хранить работу Люцифера. У нас есть выбор между Добром и Злом; и Бог считает также нашей работой хранить себя самих от Зла.
Брат Томаш молчал. Павел пытался не дышать и не думать, но у него голова кружилась от услышанного. Он понял лишь одно, но это и так было ему известно, хотя члены умирающего монастыря никаких особых тайн ему не открыли: для бенедиктинца нет более важного задания, чем то, которое выполняли черные монахи в подвале монастырского здания.
– Будут ли братья молчать? – спросил приор.
– Братья не ослушаются, отец настоятель. – Голос брата Томаша звучал враждебно.
– А если что-нибудь случится за стенами монастыря, в деревне?
– Все равно молчать будут, – ответил привратник.
– Regula Sancti Benedicti, Caput VI: De taciturnitate, – сказал приор Мартин и безрадостно улыбнулся.
Выражение лица брата Томаша стало ледяным.
– Послушание, – прошептал он. – Я знаю устав, отец настоятель.
Приор неожиданно повернулся. Павел испуганно посмотрел на него и сделал шаг вперед.
– Ты сегодня хорошо держался, мой юный брат, – произнес Мартин и улыбнулся. Павел заметил у него на лбу пот и моргнул, как если бы золотой крест приора отбрасывал солнечные зайчики. Он почувствовал, что нерешительно улыбается в ответ. – Ты сохранял спокойствие и был единственным, кто заметил, что женщина еще дышит.
– Как тебе будет угодно, отец настоятель, – запинаясь, произнес Павел. И добавил: – Бука первым ее заметил; я хотел поставить его на ноги и заставить вести себя как подобает, но он все время указывал в ее направлении и повторял: «Там, вон там, вон там, она жива, она жива!»
– Кто такой Бука? – спросил приор.
Павел смущенно ткнул пальцем за спину.
– Брат Петр, – обратился к тому приор. – Это верно, брат Петр? Ты доверил свое сердце брату Павлу?
– И-и-и-и-и… – заикаясь, произнес Бука, указывая на приора, – и-и-и-и-и…
– И мне? – Приор улыбнулся. – Доверься прежде всего Иисусу Христу, брат Петр, потом святому Бенедикту, а потом братьям, которые тебя окружают. Вот верная последовательность.
– Гн-н-н, – замычал Бука, резко кивая. – Гн-н-н…
– Отец настоятель, – обратился к нему привратник, – при всем уважении, они оба послушники.
– Путь от послушника до брата – это путь веры и понимания, – ответил аббат. – Я не сомневаюсь в том, что они оба веруют по-настоящему. И сегодня я к тому же убедился, что оба обладают достаточным умом.