— Не заговаривайте мне зубы. Та сила, которой вы служите, не имеет ничего общего с магией местных, и Ее сюда никто не пустит.
— А кто меня остановит? Или, может быть, ты додумаешься позвонить в магическую полицию? Дружок, ты и твои товарищи станете моими соучастниками. Это, конечно, при условии, что меня поймают. Но хватит уже — вернись за стол. Поговорим потом.
— Ее сюда не пустят, — повторил я.
— Твои парни так хорошо умеют колдовать? Ну пусть попробуют.
Я вернулся к нашей компании. Брайан уже перестал разговаривать с дочерью некроманта, отодвинувшись обратно на свое место, и следил за мной вместе с печальной девочкой. Я шлепнулся на скамью между ними, резко пододвинул к себе глубокую миску, вытряхнув из нее хлеб, полез за пазуху.
— Ри, о чем вы говорили? Ты что делаешь? — у Брайана, увидевшего выражение моего лица, глаза полезли на лоб.
— Перестраховываюсь. Оберег есть какой-нибудь?
— Конечно…
— Давай!
Я прочел три слова огня и бросил в миску сожженную деревянную руну-оберег Брайана. Добавил туда несколько щепоток травы, извлеченной из мешочка, что всегда носил с собой.
— А теперь, простите, надо добавить мочи оборотня.
С пустой кружкой я вылез из-за стола, повернулся спиной. Кустов поблизости все равно не наблюдалось.
— Руари! — на лице Брайана отразилось отвращение, когда я сел обратно и добавил определенное количество капель из кружки в миску.
— Соль… — я посмотрел на столе.
Соли, разумеется, не было. Меня легко тронули за плечо. Я повернулся к девочке. Она мне протягивала атласный мешочек.
— Это нюхательная, но должна сгодиться.
— Спасибо.
Я порвал зубами мешочек — возиться с бантиками и узелками времени не было. Заодно надышался так, что в висках пульс сорвался на галоп, а от выпитого «Джеймсона» не осталось и следа. Затем я перемешал все ложкой и прочел еще одно короткое заклинание. На дне миски теперь лежал серо-пепельный песок.
— Ты где научился колдовать? — спросил Брайан.
— Нигде. Это магия «трех слов», известная всем магическим существам. Что, в книжках про это ничего не было написано? Ах, ну да, зачем обращать внимание на то, что пренебрежительно названо «низшей магией»?
Набрав полные горсти песка, я обошел наш стол, заключая его в охранный круг. Кругом выписанную фигуру, правда, можно было назвать лишь с натяжкой.
— Я теперь тебе руки не подам, — хмыкнул Брайан, посмотрев, как я отряхиваю ладони о брюки.
— Ты мне еще десять раз спасибо скажешь и столько же раз пожмешь.
— Да что происходит-то?
Но тут заговорил некромант.
— Добро пожаловать, дорогие гости, на Праздник пляшущих костей! Занимайте свои места. Уже через несколько минут здесь будут мертвые и предложат вам свой танец.
— Кстати, о танцах, — заметил Брайан. — Джил сказала, что будет танцевать с тобой.
— Кто?
— Джил Салливан, — Брайан кивнул за мою спину.
Я в изумлении обернулся к девочке.
— Ты единственный, кто не боится моего отца. С другими не выйдет.
— Да неужели? А если я не хочу?
Я увидел сверкнувшие в ее глазах слезы и вспомнил про незавидную судьбу детей некроманта.
— Не надо давить на жалость, — тихо прорычал я, склонившись к ней. — Я знаю, что будет с неудачниками после этих танцев. И ты знаешь.
— А если я тебе помогу? — прошептала она.
— Это как?
Она растерянно дернула плечами.
— Скажи, ведь у твоего отца есть другое имя? — Я покрутил у нее перед лицом жуком на зубочистке.
— Я отвечу только после танца. И, если ты хочешь попробовать спасти остальных, нам надо быть первыми.
— Руари, о чем она говорит? — Брайан тряс меня за плечо.
В этот миг воздух задрожал от звуков волынки, ударил барабан, да так, что больно отдалось в груди, а резкие звуки скрипки вызвали целую армию мурашек, совершивших марш-бросок у меня по спине к загривку. Я зажал уши руками, как и остальная наша компания.
У «Павшего воина» из всполохов огня возникли призрачные фигуры, через миг обретшие плоть, если это можно было назвать плотью. Три музыканта-мертвеца. От их одежды остались сгнившие лохмотья. С обнажившихся ребер свешивалось нечто крайне неаппетитного вида. На черепах кожа почти отсутствовала, обнажилась желтая кость. Лишь глаза казались нетронутыми тленом — остекленевшие, неподвижные, горящие болотным огнем. Пальцы мертвых крутили кипин, ударяя в козлиную кожу баурана, играли на чантере, зажимали струны скрипки на грифе, резко водили смычком. Музыка лилась такая, словно каждая третья и пятая нота из шести пропадали.