Виски обожгло рот и горло. Девчонки кашляли, делая крошечные глотки. Мы стояли и смотрели на живое человеческое море, прыгающее под музыку в мечущихся лучах света.
Мы продолжали пить и сами не заметили, как оказались среди танцующих. Ощущения были странные, словно меня бросили в банку с орешками, которую встряхивали в такт музыке. Внутри возникало короткое чувство невесомости. Такое, какое бывало в самый пик полнолуния. Только до полнолуния было еще две недели.
Голова кружилась от выпитого и беспорядочных огней. Ко мне вдруг прижались влажные губы Сью. Язык пробрался в рот, принеся вкус ментоловой жвачки. Я отпрянул.
— Не надо…
На ее лице обозначилось удивление.
— Почему? У тебя есть кто-то?
— Да.
— Почему ты тогда пришел не с ней?
— Она в другом городе, — соврал я.
Сью пожала плечами.
— Как хочешь… А у тебя уже был секс?
— Не твое дело.
Внутри вновь вспыхнула старая боль. Сью, словно позабыв обо мне, вновь запрыгала рядом орешком. Я обнаружил у себя в руке бутылку «Бушмилса». На дне оставалось немного. Я допил прямо из горлышка. А потом, подобрав валявшийся у стены рюкзак и пробравшись через толпу, вышел на улицу. И здесь меня кто-то схватил за ворот рубашки и потащил в сторону.
— Здравствуй, Руари.
Это был капитан Гарды Мёрфи. Я это понял по запаху прежде, чем взгляд успел сфокусироваться на лице полицейского. Он хмуро всматривался в меня.
— Да ты обдолбан…
— Чего? Да пошли вы! Пустите!
Капитан поморщился, когда я на него дохнул парами алкоголя.
— Эй, отпусти парня и вали!
Из темноты к нам вышел какой-то тип. Я воспользовался короткой заминкой, вырвался, отошел на пару шагов.
— Это папаша Макса, — сказал еще один голос из темноты. — Мальчишка растрепал, похоже. Кончай и его тоже.
Первый поднял пистолет, целясь в Мёрфи.
— Парни, какого черта? Я полицейский!
Никакого сомнения у этих двоих не было. Что-то замкнуло в голове, и я прыгнул обратно к полицейскому, загородив его собой в грохоте выстрелов. Словил обе пули и опрокинулся вместе с главой Гарды на землю. В глазах потемнело, а от боли я заскулил.
— О господи… Святой Патрик! — заговорил ошарашенный Мёрфи. — Парень… Держись, парень!
Сквозь боль я чувствовал, как он, совершенно не понимающий, почему я это сделал, растерянно прижимает меня к себе, как гладит по голове. Так, словно чувствует себя виноватым, словно ничего не может уже сделать. Только обещать, что все будет хорошо.
А я знал, что хорошо не будет. Потому что тип с пистолетом подошел к нам и навел оружие на полицейского. Стиснув зубы, я вскочил, бросился на ублюдка, опрокинул на землю, схватил за волосы и припечатал головой об асфальт.
— Дик! Что за черт⁈ Что с ним делать⁈
— Убить!
Больше выстрелить никто не успел. Еще трое нападавших улеглись на дороге. Последним я вырубил главаря, выбив пистолет. Легкие жгло от боли, на губах чувствовался вкус крови. Но раны уже затянулись и продолжали заживать. Я обернулся к Мёрфи. Он стоял, подобрав пистолет, направленный в землю, и смотрел на все ошарашенными глазами.
— Кто ты, Руари? — спросил он тихо.
— А сами что думаете? — хрипло поинтересовался я. — Вот дерьмо!
Я оглядывал свою лучшую, теперь испорченную рубашку. Потом подобрал порвавшийся рюкзак, и разлетевшиеся по земле книги. Откуда-то послышались сирены. Я подумал, что самое время убираться отсюда, и попятился.
— Руари, постой.
Я воззрился на капитана. Он все еще пытался осознать произошедшее.
— Ты мне жизнь спас…
— Бывает. Мне домой пора.
— Да, точно же… — полицейский, наверное, вспомнил статьи обо мне, а потом его осенило. — Ты из волшебного народа? Оборотень⁈
— Ага.
— Нам поговорить надо.
— Прямо сейчас?
— Мне необходимо понять, что происходит, — он кивнул на застонавшего типа.
— А вам Макс ничего не рассказал? Кроме того, что я навешал ему?
Он покачал головой.
— Ваш сын — наркоман. Продавал в школе товар этих типов. Я случайно увидел. Меня тоже хотели подсадить, но не сложилось. У следующих, которым Макс указал на меня, тоже не сложилось. И у этих не сложилось. Это если коротко.
Капитан стоял и хмурился.
— И, если мои родители ничего не узнают, будем считать, что вы меня отблагодарили.
— Хорошо. Только мне нужны подробности. Приди ко мне завтра в участок после школы.
Я кивнул.
Около полуночи я осторожно скользнул в темный дом, прокрался в свою комнату и застыл на пороге. Отец сидел в кресле и ждал.
— Ну и где ты был? — поинтересовался он.
Потом принюхался.
— Ты это назло мне? — спросил он, учуяв запах алкоголя.
— Нет, так получилось.
— Получилось? — он встал, сделал шаг ко мне и застыл, разобрав еще один запах.
Я втянул голову в плечи, пытаясь незаметно запахнуть пиджак плотнее, хотя понимал, что скрывать бесполезно. Отец оказался рядом. Его рука сдернула с меня пиджак, скользнула по пропитавшейся кровью рубашке. Палец обнаружил одну дыру от пули в ткани, затем другую.
— В тебя стреляли? Вчерашние?
— Нет. Другие.
— Что случилось?
Я чуть помялся, но все-таки рассказал о своих злоключениях с самого утра. Выслушав, Мак принялся хохотать. Я смотрел на него, насупившись, с недоверием, не понимая, что могло его рассмешить.
— Прости, Руари, — произнес он. — Патрик Мурр, конечно, иногда писал про тебя, но я не думал, что все так плохо.
— Мистер Мурр тебе писал? Что это значит?
— Мне тоже есть о чем тебе рассказать. Пару лет назад, когда снова начались настроения против нас, я придумал, как мне казалось, беспроигрышный шаг — приставить к каждой семье оборотней куратора, чтобы тот приглядывал за семьей и писал отчеты, что все в порядке. Люди — ужасные бюрократы, надо заметить. И бумажки с хорошими отчетами действовали в министерстве почти магически.
— Что⁈ Так это тебе мы обязаны надзором? — возмутился я.
— Это сработало. По крайней мере, два года действовало почти безотказно. Я постарался отобрать в кураторы лояльных к нам людей.
— То есть мистер Мурр…
— Много лет боролся за наши права. Он мой очень хороший знакомый, Руари, почти друг. И то, что ты вел себя с ним первое время, мягко говоря, невежливо…
— Он что же, обо всем тебе писал?
— Сперва да, потом уже меньше, когда вы наконец нашли общий язык.
— Ну спасибо.
— Так что, несмотря на то что меня не было рядом, я более-менее понимал, что происходит в семье.
— Но, если бы мама вчера тебе не позвонила, ты бы не приехал.
— Приехал бы, — он опустил взгляд. — Как я уже говорил, нам надо поговорить. Я не сказал женщинам, но ты должен знать. Мне больше некого защищать, Руари. Кроме нашей семьи и семьи Ноланов из Дерри.
Смысл сказанного до меня не доходил, не представлялся возможным. Не при таких обстоятельствах. Не сейчас…
— Что? Па…
— Месяц назад Фэлан Артегал со своими сторонниками прорвался в Министерство. Их остановили. За этим последовал приказ.
— Но почему всех? Почему⁈
— Они пошли с ним — все главы кланов. Даже старик Туал. Или Фэлан убедил их, или лучшего выхода они не видели. Они перестали мне верить, Руари…
Отец снова опустился в кресло. Я вдруг понял, что его недавний хохот — всего лишь нервная разрядка.
— У тебя, случайно, выпивки не осталось? — поинтересовался отец.
— Нет, — я хмуро смотрел на него, осознавая, какой неподъемной тяжести вина давит на него. — Почему нас оставили в живых?
— Мурр приезжал с речью, и многие другие кураторы тоже… Свалили все на Артегала, что он взбаламутил всех, запугал и повел на верную гибель.
— А его куратор что сказал?
— Ничего. Артегал его убил…
— А ты что сказал?
— Про произошедшее — ничего. Мурр посоветовал придерживаться версии, что мы не знали о происходящем, что Артегал подговорил всех, но к нам он соваться не стал, так как знал, что у меня друзья в Министерстве. В итоге издали приказ, который защищает нас как последних представителей вида оборотней.