— Что я должен сделать, Шур?
— Увидеть то, что никто другой увидеть не сможет. Достать то, что руки других не ощутят. Оживить это и сделать частью себя.
Вода залила мне ноги, снова морозила струями живот. Я вертелся, пытаясь разглядеть нечто. И не видел.
— Шуууур!
— Мне будет очень жаль, братец, — едва слышно отозвалась она на мой жалобный вой, когда вода была уже по шею.
Я стоял до последнего, касаясь дна задними лапами, передние уперев в стену. Потом ноги перестали чувствовать дно. Слабо шевеля лапами, я держался на плаву. Густой подшерсток уже не спасал от холода.
— Но ты ведь знаешь, в какой день ты родился? — продолжила она.
— З-з-з-знаю…
— Наверное, тебе неизвестно — у твоей матери были тяжелые роды. Она много дней не могла разродиться. Тогда она на рассвете пришла ко мне, в тихую, скрытую камышами заводь, и попросила меня о помощи, сказав, что ты станешь моим названым братцем. Я подогрела для нее свои воды, успокоила, подарила ей долгожданное облегчение.
— Об этом она не рассказывала…
— Жаль, Руари, все могло бы быть по-другому. Ты бы мог стать иным. Если бы приходил ко мне, говорил со мной… Но злое сердце не сможет заполучить флейту. Не твоя вина. Только твоя природа. За всю историю ни один оборотень не становился Хозяином.
На несколько секунд я даже перестал стучать зубами, когда до меня дошло, что значат ее слова. Следом почувствовал, как струи, будто скрутившись в тугую веревку, обвиваются вокруг ног, утаскивают в черную глубину. Получалось как-то уж слишком символично. Если мое рождение было связано с теплом и светом, то смерть, как ей и положено, выходила темной и холодной.
Пузырьки воздуха просочились из пасти, ускользнули вверх, словно испуганная стайка серебристых мальков. А я судорожно вдохнул…
Боли не было. Лишь одно удивление.
— Руари? — голос Шур недоуменно прожурчал в голове.
Она меня выпустила, а я повис в воде, словно в невесомости, потеряв представление, где верх и низ, распахнув глаза и ошалело оглядываясь. Пока не увидел ее. Едва различимую, сливающуюся с серым дном.
— Достань ее! Ах, так не сможешь! Обернись!
Поток воды вытолкнул меня на поверхность. Я закашлялся, выплевывая хлынувшую горлом воду. Произнес три слова возвращения. И нырнул к самому дну. Пальцы нащупали флейту. Схватив ее, я выплыл на поверхность. В руке у меня лежала потрескавшаяся от времени, серая, безликая трубка около двух футов в длину. Только по неровным отверстиям можно было догадаться, что это когда-то была флейта. На боку я разглядел глубокие царапины и черные полосы, похожие на следы огня. Я поболтал ею в воде, очистив нутро флейты от донной грязи.
— Ну же, братец! — нетерпеливо подгоняла меня Шур.
— Оживить и сделать частью себя? — прошептал я, вспомнив ее слова.
Я смотрел на борозды, и инструмент вдруг представился мне израненным существом, погибшим в неравной битве. Все остальное я делал интуитивно: прокусил запястье, проливая собственную кровь на древнее дерево и втирая пальцами в ее плоть, шептал заклятия. Трещины и царапины сглаживались, исчезали. А вокруг начали разгораться золотые искры. Я подумал, что снова на грани потери сознания. Но это оказалось не так. Все ярче и ярче становился свет вокруг нас. Воды Шур теплели, поддерживали меня на поверхности. Через несколько долгих минут у меня в руках лежала словно только что изготовленная флейта — темное полированное дерево. Я поднес ее к губам. Осторожно дунул. Звука не было.
— Так сильно, как только можешь! — прожурчала Шур.
Я набрал полные легкие воздуха и подул. Из самого своего нутра, из глубины, передавая флейте не только свое дыхание, но нечто большее. Звук, полившийся из нее, нарастал. Бархатистый, глубокий и темный, как безлунная ночь, в которой звучат только перепевы ветра, играющего в луговых травах среди холмов. Он становился все громче и громче, а эхо колодца делало его мощным, подобно органным трубам. Вода стала нестерпимо горячей.
На последних нотах, когда дыхание почти кончилось, меня вышвырнуло прочь из колодца.
Глава 19
Золотые искры вылетели следом, окутывая, затмевая звезды на небе. А следом из колодца повалил пар и завис передо мной облаком. В нем мне почудилась призрачная фигура женщины в белом платье до пят с длинными зелеными волосами. Шур смеялась.
— Она так сильна, что обратила меня в пар! О!!! Конечно, это твоя заслуга, Руари.
— Шур, я не хотел…
— Нет, не волнуйся, туманы — это тоже часть реки, — засмеялась она и вдруг стала серьезной. — Я рада и не рада одновременно. Рада тому, что ты остался жив, братец. И встревожена, потому что, если флейта перешла в руки оборотня, если других достойных не нашлось… значит, все в этом мире стало очень шатко, Руари. Но, может быть, всё не так плохо. А тебе придется быть достойным ее.
Я вдруг понял, что флейты в моих руках больше нет.
— Она появится, как только понадобится тебе. Но понадобится лишь для определенной цели. Хозяин должен оберегать подвластные ему земли и тех, кто живет на них.
— Я что, даже этого малявку, который чуть не угробил меня, прибить не смогу⁈ — возмутился я.
Шур вновь рассмеялась, на этот раз довольно грустно.
— Сможешь, но только сам, без помощи флейты. Хотя Хозяину такое должно претить. Он может убить, но только при крайней опасности, обороняя землю и ее жителей. Интересно, как эти две сущности — оборотня и Хозяина уживутся в тебе? Тебе придется стать лучше, братец, что-то сделать со своей мстительной натурой.
— Меня она вполне устраивает, — буркнул я. — И я не хотел…
— Молчи! Даже в мыслях не произноси этого! Откажешься — умрешь.
Туман надвинулся на меня. Туманная рука протянулась к груди. Сердце ёкнуло, забилось чуть тревожней. Но рука Шур опустилась.
— Не в моей власти сделать тебя лучше, братец. Сейчас очень сложные времена. Отчаянные. Полные и страха, и надежд. Нигде больше не звучит голос флейты Хозяина. И эти земли — последние, где осталась магия. Но флейта выбрала тебя. Значит, не все еще потеряно.
Туман осаждался капельками у меня лице, стекал по щекам, капал на грудь, скользя дальше по животу и бокам, щекоча. Я смахнул капли ладонью.
— Что мне делать дальше, Шур?
— Ты можешь приходить к колодцу, спускаться в него. Теперь это будет безболезненно. На дне поиграй на флейте. Стены колодца откроют тебе древние знания о том, что может делать Хозяин, надо лишь подумать о нужном.
— Мммм…
— Сейчас иди домой, братец, Лиадан чувствовала твою боль и страх. И, хотя она теперь знает, что с тобой все в порядке, она еще очень встревожена.
— Спасибо, Шур!
— Приходи ко мне!
Я кивнул, прочел оборотническое заклятие и помчался в сторону города.
Спустя три года после событий, которые произошли у О’Лири, я зашел в знакомый кабинет в Управлении магической полиции. Тут пока все было так же. Разве что исчезла фотография в рамке с рабочего стола, да и запах тут теперь был чужой. Чужой, но не незнакомый.
— Руари Конмэл? Проходи, садись. Я твой новый куратор. Мистер Фалви. Ну, давай знакомиться.
— Угу.
Я плюхнулся в кресло и положил ноги ему на стол. Глаза у нового куратора полезли на лоб.
— Твой отец, мать и сестра оказались удивительно воспитанными…
— Неужели ваш предшественник не сказал вам, что я не такой? — спросил я с издевкой.
— Сказал. Руари, тебе лучше этого не делать. Ты не знаешь, кто я… — Фалви начал подниматься с кресла с мрачным выражением лица.
— Я знаю, кто вы. Так вы меня пристрелите, что ли, Финн? — его имя я словно выплюнул. — Серьезно, мистер Охотник На Детей?
— Для тебя мистер Фалви! Не испытывай мое терпение.
Я смотрел на него и ничего не делал.