— Он спас нас!
— О, хотя бы ты еще не заводи эту пластинку! Я слышал это тысячу раз от него.
— И ты должен быть за это благодарен! Ты обязан ему своей жизнью!
— Моя жизнь… моя жизнь уже много раз перетасована, как колода игральных карт. А от него уже давно ничего не зависит. И если бы… если бы он выбрал другую политику, возможно, мы бы не остались единственными, а семья О’Лири осталась бы в живых, как и многие другие!
На глазах Рианнон сверкнули слезы.
— Он говорил, что не было другого выхода! — выкрикнула она в отчаянии.
— Черта с два! Просто он слишком доверился людям, слишком долго жил среди них. Так долго, что почти забыл, кто он. Может быть, тебе напомнить про его друзей, которые однажды заявились к нам на Рождество? Про их детей, парня примерно твоего возраста и девочку моего? Помнишь, к чему это было? Он так отчаялся, что готов был нас освободить, произнести слова этого проклятого обряда, чтобы мы стали людьми, едва достигнем нужного возраста.
— Он хотел нас спасти…
— От его собственного бессилия и отчаяния! В пекло такую жизнь!
— Ты так говоришь, только потому, что ты… — по ее лицу катились слезу, а ладони сжались в кулаки.
— Не смей! Не смей оскорблять меня! — прорычал я.
— Да пошел ты! Опустился ниже некуда — став убийцей, пошел работать на полицию ради спасения своей шкуры!
— Ты ничего об этом не знаешь!
— Отец для меня всегда останется главой нашего рода, чье бы имя теперь ни было обозначено в Кодексе!
— Он же сам этого захотел, Риа! — воскликнул я.
— Двуличный ублюдок!
Выкрикнув оскорбление, сестра, смахивая со щек слезы, выбежала вон. Хлопнула входная дверь. Я выругался. Разозленный, шагнул следом и остановился. На пороге застыла Лиадан с подносом еды.
— Оставь ее, Руари. Она сама скоро вернется. Лучше поешь.
Мать поставила поднос с миской на мой стол.
— Спасибо, мам.
— Не сердись на нее и на отца. Он…
— Не надо. Не хочу сейчас об этом говорить.
Она кивнула. Потом подошла к сундуку, постучала по крышке.
— Ты пропал на месяц и оставил проклятых карликов в своей комнате.
— Забыл о них… И что ты с ними сделала?
— Я решила, что ты сам с ними разберешься.
Лиадан открыла сундук, в котором раньше были заперты домашние гномы, принадлежавшие некогда Блаин. Теперь там находилась клетка, в которой сидели и гномы, некогда принадлежавшие Блаин, и гномы, доставшиеся от О’Шэннона и Эрнана Галлахера. Некогда пухлые щеки у них стали впалыми, они сильно исхудали, одежда висела на них, как на пугалах.
— Мистер Конмэл! — охрипшими голосами закричали они. — Спасите нас от вашей матери!
Я с удивлением посмотрел на Лиадан.
— Они считают, что твой дед — людоед! И ты… тоже.
— В наказание она морила нас голодом, чтобы мы стали каннибалами! — пожаловались они хором.
Я расхохотался.
— От тебя такого не ожидал, мам.
Лиадан смутилась.
— Прости, Руари.
— Все нормально.
— О твоей пиранье я тоже позаботилась, — добавила она, указав на банку.
— Спасибо, мам.
Она кивнула и ушла. Я посмотрел на гномов. Открыл клетку и поставил им туда тарелку со стью. Позабыв о манерах, гномы набросились на еду. Я смотрел на них и размышлял. Потом открыл окно.
— Чтобы духу вашего здесь не было. Убирайтесь, пока я не передумал.
Гномы О’Шэннона и Эрнана Галлахера проворно вскочили на подоконник, а вот гномы Блаин задержались.
— Ты должен произнести слова освобождения. Ты заплатил ведьме ее цену.
— В другой раз. Найдете меня дней через пять, когда приведете себя в порядок.
Вся компания в изношенной, грязной одежке сиганула в окно. Гномы чуть отвлекли меня от инцидента с сестрой. Но я был уверен, что должен ее найти, и найти срочно. Чувство тревоги росло.
След Рианнон вел вниз, со всхолмья Прайор-Парка к реке, по малолюдным в дневное время улицам города. У реки он повернул налево, пошел по набережной. Около Даудс-лайн к следу сестры присоединился еще один.
Я остановился в полнейшем недоумении, узнав запах. Нахмурился. Потом пошел дальше, все еще не веря. Но обе девушки шли рядом и, судя по оставленному следу, были хорошо знакомы. Риа доверяла той, кто вел ее за собой. То, что она шла на поводу у своей подруги, я тоже уловил, и мне всё это еще больше не понравилось. Возникла мысль бросить след, прийти в Балмерсово подземелье и спросить у Блаин, какого черта одна из ее ведьм шляется по Клонмелу среди бела дня. Но я пошел дальше.
У моста след увел на другой берег Шур, к холмам. Проклиная все на свете, я пошел туда. Утешало лишь то, что они не додумались пойти в сторону горы Сливнамон.
Спустя три часа, поднявшись в предгорья Комерагских гор, я обнаружил сброшенную сестрой одежду. Она даже не позаботилась о том, чтобы спрятать ее. Обернувшись, она со сливнамонской ведьмой умчалась куда-то в вересковые пустоши.
Я стоял на возвышенности. В лицо дул пронизывающий горный ветер, неся сотни разных запахов. Можно было подождать их возвращения здесь. Я обернулся к городу. Клонмел начинал светиться вечерними огнями. Но тревога не уходила, продолжая выворачивать все внутри. Что-то происходило, а я не понимал что.
В итоге я сбросил одежду, спрятал под один из камней и помчался по следу. Они спустились к городу со стороны восточной окраины. У Рианнон тут нашлась одежда. И эти двое вернулись в Клонмел.
Я выругался. У меня одежды поблизости спрятано не было. В облике волка я продолжил путь, прячась от прохожих в переулках. След оборвался у одного из ночных клубов. Проклиная все на свете, я обошел его вокруг и пробрался внутрь с черного входа. В клубе было полно народа. Но все были заняты танцами и алкоголем, и никто меня в полутьме не заметил. А потом я увидел Рианнон и ведьму.
Это была Нэса, самая старшая из девочек, которых Блаин забрала из неблагополучных семей и сделала себе подобной. Она сидела на барном стуле с непокрытой головой, на которой было пять едва начавших ветвиться рогов. Нэса обсыпала их бронзовой пудрой. Губы и тени на веках у нее тоже были того же оттенка. Да и прочего макияжа она не пожалела. Кроме того Нэса надела на себя полосатые чулки и черное с блестками облегающее короткое платье. Выглядела от этого, как вырядившаяся на карнавал девица. На нее даже и внимания никто особо не обращал.
Тем не менее, продолжая охреневать, что она спокойно сидит среди людей, напрягая слух, чтобы расслышать за музыкой, о чем они говорят, я подобрался ближе.
— Зря ты так с братом, — говорила ведьма. — У него остались инстинкты. А ты своих боишься.
— Инстинкты? Он убийца.
— Это ваша природа, — ведьма пожала плечами.
— Нэса, недавно ты говорила, что мы должны быть осторожны… что не надо…
— Я ошибалась.
Я почувствовал сильнейшее смятение Рианнон.
— Почему? Почему ты так решила?
— Я кое с кем познакомилась. Знаешь, как здорово быть собой!
Рианнон смотрела на свою подругу в непонимании.
— Давай-ка еще выпьем для храбрости, — предложила ей подруга.
Они выпили еще по полпинте эля. А я понял, что они обе уже пьяны, хоть разговоры у них весьма серьезны.
— Нэса…
— Нет-нет-нет, надо расслабиться и попробовать.
— Я не могу, я другая…
— Я тебе покажу. Все будет хорошо.
Нэса внезапно подалась вперед, поцеловала Рианнон в губы. И тут же, соскочив с барного табурета, схватила сестру за руку и потащила ее за собой. Мне уже хотелось вцепиться ведьме в горло.
На танцполе Нэса ловко окрутила одного симпатичного парня, повела на улицу. Рианнон, как зачарованная, плелась за ними. Нэса завела парня в темный переулок, торопливо расстегивала его рубашку, штаны, впившись в его губы. Парень уже тискал ее груди, неловко дергал бедрами, пытаясь заняться с ведьмой сексом. Наконец, у него получилось. Нэса повисла на нем и, пока он трахал ее, хрипло стонала. Вокруг всё словно наэлектризовалось. Я ощутил невольное возбуждение Рианнон. Она смотрела на происходящее, и дыхание у нее срывалось.