— Из-за того, что вступился за него?
— Вы прекрасно осознаете, что он сделал. Как подставил вас, как наплевал на вас… Он был плохим другом, сержант. И все же вы попытались его спасти.
— Я не мог по-другому.
Сержант поджал губы. Лоб его изрезали глубокие складки, взгляд на несколько мгновений застыл, словно он заглянул далеко в прошлое. И там не обнаружил ничего хорошего.
Глава 21
Автобус между тем затормозил около оборотней. Через несколько секунд они уже запрыгивали в открытую дверь, чтобы побыстрее скрыться от любопытных взглядов. Казавшаяся совсем хрупкой Скаа замерла у двери и смотрела на меня. Я ощутил ее сомнения — она не понимала, что я чувствую. Но я стоял, не сводил с нее глаз и не двигался с места.
— Не сейчас, девочка, — шепнул старый Туал и подтолкнул ее в салон автобуса, а сам, пару секунд помедлив, направился ко мне.
Старый оборотень умудрился где-то раздобыть клетчатый плед и обмотал его вокруг бедер, словно облачился в килт. Я оскалился в усталой усмешке и покачал головой, когда он подошел ко мне.
— Нет, Туал, у меня нет сил на разговоры.
— Мы должны поговорить до того, как ты поговоришь с остальными, Руари.
Я смотрел на его исхудавшее усталое лицо, обтянутые бледной, синеватой кожей скулы. Но во взгляде его читалась решительность.
— О, значит, просто Руари? Уже легче, — попытался пошутить Фалви. — Или я все-таки как-то по-иному теперь должен называть тебя?
Старый оборотень посмотрел на него исподлобья, и полицейский, снова смешавшись, смолк. А я подумал, что Фалви сильно растерян и действительно не знает, как теперь вести себя со мной и что вообще делать.
— Сержант, это Туал Трэсах, один самых уважаемых глав семейств. Туал, это Финн Фалви, мой бывший куратор и бывший Охотник.
— Охотник?
— Бывший Охотник, — еще раз уточнил Фалви и посмотрел на меня. — Но почему бывший куратор?
— Мы познакомились с сержантом давно, на ферме О’Лири, когда детей увезли в Министерство. А спустя три года он стал моим новым куратором, когда я убил ублюдков, собиравшихся сжечь живьем хорошего человека. Сержант выбил мое помилование для суда у министра Кейна. А мне пришлось все это время работать на полицию.
— Так ты этого боялся, Руари? Из-за этого сомневался? — спросил Туал.
— Не совсем этого, — Фалви взглянул на меня. — Какую бы неприязнь ко мне ни испытывал Руари, он стал моим напарником, несколько раз спасал мне жизнь. Но на самом деле все гораздо сложнее, чем он вам объяснил в паре предложений, мистер Трэсах. И стало еще сложнее ввиду событий последних дней.
Старый оборотень хмуро смотрел на полицейского, принюхиваясь к нему, и вдруг недобро прищуренные глаза распахнулись, и старик с изумлением уставился на меня.
— Да, из-за этого тоже, Туал, — подтвердил я.
— Метка, — выдохнул Фалви, догадавшись и вспомнив инцидент, когда я чуть не убил его. — На мне теперь твоя метка!
— Знаете, в чем забавная драматичность ситуации? — процедил я сквозь зубы. — В том, что все оборотни эту метку увидят. Я дал им прощение от их позора, а сам оказался всего лишь в одном шаге от того же самого и по своей собственной воле.
— Так это удар по твоей репутации, Руари? — сержант попытался усмехнуться.
— Это совсем не смешно, мистер Фалви, — хрипло заметил Туал. — Вы помечены, как овца на убой. Причем только у одного есть право убить вас. Остальные вас трогать не посмеют. Это, пожалуй, единственная хорошая новость.
— А какая плохая новость?
Туал вопросительно взглянул на меня, но я промолчал.
— Ни один оборотень не сможет себя сдерживать, когда тот, на ком его метка, стоит всего в паре шагов. Поэтому я восхищаюсь выдержкой Руари.
Фалви посмотрел на меня с неверием.
— Это так?
— Нет. Хотя, может быть, я просто чертовски устал и мечтаю только об одном: как добраться до постели и спать сутки без перерыва. — Отвезите нас, наконец, домой. И отправьте уже автобус.
— Руари, и все же?
— Мне хочется вас убить не более, чем обычно. Вас это устраивает?
— О’Шэннон мне говорил, что есть два типа меток.
— И вам не повезло, потому что тогда я был в дикой ярости.
Мы замолчали. Фалви, чувствуя себя неуютно, переступил с ноги на ногу, потом махнул водителю автобуса, а нам на свою машину. Автобус ненадолго останавливался у красного креста, откуда в него притащили несколько ворохов одежды. После этого мы медленно выбрались из вечернего Дублина. Где-то над домами садилось солнце, в городе пахло осенью, за редкими тучами поблескивала неполная еще луна. Я чувствовал себя совершенно разбитым. Мне хотелось спать, но чувства от пережитого и лезшие в голову дурацкие мысли не позволяли уснуть.
— У вас выпить не найдется, сержант?
— Конмэл, черт тебя побери! — выругался Фалви. — Тебе разве по статусу можно теперь, а?
— Да пошли вы! — огрызнулся я.
— В бардачке возьми!
Я нашел там непочатую бутылку «Бушмилса». Открыл и хлебнул из горла. Виски обжег гортань, в желудке стало тепло, и легкий, почти незаметный озноб, который бил меня с тех пор, как я спустился в министерский подвал, ослаб. Я сделал еще глоток, ополовинив бутылку, под неодобрительные взгляды обоих спутников. Мне стало смешно, что и бывший Охотник, и старый оборотень чувствовали одно и то же. Я громко фыркнул, посмотрев на них, и, прикончив бутылку, вышвырнул ее в окно. Она разлетелась в воздухе золотистыми искрами.
— Черт, Конмэл, надираясь в этот раз, ты побил рекорд по скорости, — Фалви покосился на меня.
— И вам доброй ночи, сержант. Разбудите, когда приедем.
«Бушмилс» прогнал озноб и крутящиеся без конца мысли в голове. Я закрыл глаза и отключился, успев заметить, что мы нагнали автобус и теперь плелись у него в хвосте. О’Шэннон, похоже, уехал далеко вперед.
Мы приехали на Эйр-Хилл поздней ночью. Фалви остановился за автобусом, протянул ко мне руку и замер, увидев, что я уже не сплю. Лиадан, Мак и Рианнон суетились, провожая всех в дом. Я вышел из машины. Накрапывал дождь, холодные капли стекали по лицу, а с юго-востока дул холодный горный ветер. Я поежился, скрестив руки на груди. Рядом встал Туал, похожий на дикого горца в своем пледе-килте и со взлохмаченной седой шевелюрой. Следом за нами из машины выбрался Фалви.
— Руари, что насчет кураторства все-таки? Это из-за метки?
— У вас статус теперь не соотвествующий. Станете министром — тогда поговорим об этом.
— Что⁈ — Фалви вытаращил на меня глаза. — Ты шутишь, да?
— Нет. Держитесь от меня подальше, сержант. И от них тоже.
— Конмэл, проклятье! — возмутился Фалви.
— Да приду я к вам завтра в Управление. Отвяжитесь уже!
Бросив досадливый взгляд на полицейского, на лице которого появилось облегчение, я направился к дому. Туал Трэсах следовал за мной.
— Руари, я хотел бы услышать историю в подробностях, — произнес старик.
Я кивнул, зашел на кухню, поняв, что жутко хочу есть, и открыл холодильник. Но тут же вспомнил, что еды дома и быть не могло, потому что семья последнее время провела в министерских застенках.
— Мам! — позвал я.
Я еще раз обвел взглядом холодильник. Еда в одинокой кастрюле на полке наверняка была давно испорчена, так что я даже не стал заглядывать под крышку. Поэтому я взял яйца, разбил их об дверь и выпил сырыми, чтобы хоть как-то притупить чувство голода. Потом посмотрел на Туала. На его лице были противоречивые чувства. Ему хотелось улыбнуться, глядя, с какой непосредственностью я поел, и в то же время он помнил о предстоящем серьезном разговоре.
— Руари?
Я выкинул скорлупу в помойное ведро, обернулся. Лиадан замерла на пороге, виновато посмотрела на меня.
— Все ужасно устали. И Сид обещал привезти еду сюда. Минут через десять будет.
— Отлично! Спасибо.
Лиадан улыбнулась, кивнула и ушла. Мы со старым оборотнем ушли в библиотеку. Лиадан принесла нам поесть. После еды я совсем успокоился, словно только сейчас ощутив, что оказался дома. Мы немного посидели в молчании, прежде чем я взялся за свой рассказ. История оказалась гораздо длиннее, чем я предполагал. Но Туал слушал, не перебивая. Когда я смолк, Туал некоторое время сидел, обдумывая услышанное.