Здоровяк рухнул с предсмертным хрипом, и я обернулся.
– Прекратите сопротивление! И все, кто не запятнал себя невинной кровью, я оставлю в живых! – еще раз гаркнул я.
Люди как раз добивали оставшихся моих тварей. И что вы думаете, они сделали после того, как добили их? Они истошно заорали, и ломанулись на меня. Причём, часть из них была конкретно порвана моими тварями, но это им совсем не мешало.
Один из них, с перебитым позвоночником, пуская пену изо рта, полз ко мне, и пытался дотянуться копьем до моей ноги. Что ж, бешеных собак надо уничтожать, нещадно уничтожать. Я уже понял, что имею дело с ненормальными. Пару раз, в момент боя, прикоснувшись к их душам, я не увидел ничего, кроме ненависти и злобы. А ещё они явно находились под какими-то веществами.
Я недрогнувшей рукой быстро перебил всех, а затем осмотрелся. Навскидку я и мои твари положили сегодня около пятидесяти человек, и мне было их совсем не жалко.
Я нажал на гарнитуре кнопку приёма.
– Волк, медленно выдвигайтесь ко мне.
Переключив на него Шнырьку, я пошёл в сторону грёбаного лесного храма фанатиков, где связанные, с кляпами во рту, лежали два человека – мужчина и женщина, по одежде похожие на обычных деревенских жителей.
Я выдернул кляп у женщины, и она истошно закричала, увидев меня.
– Тихо! – шикнул я, и добавил ауры.
Женщина заткнулась, и лишь безумно вращала глазами. Как бы у неё с психикой оказалось не всё в порядке.
– Я сейчас тебя освобожу.
Потянулся за ножом, но потом посмотрел на молодого парня, который смотрел на меня более осознанно. Выдернув кляп у него, я спросил:
– Ты в порядке?
– Да, Ваше Благородие.
– Кто вы такие?
– Печорские мы, – сказал парень. – Эти люди вырезали наш хутор три ночи назад, а нас притащили сюда, и постоянно убивали на этом… – паренёк, который был совсем юным, всхлипнул, когда кивнул на алтарь.
– Девочка моя, Светлана! – внезапно закричала женщина так громко, что я аж невольно вздрогнул.
Аккуратно перерезав ножом веревки, я спросил.
– Чего это она?
– Её ребёнок вон там, – кивнул он на длинный барак с узкими окнами, который стоял на опушке поляны.
– Возьми нож, – я кивнул на лежащего рядом бандита. – И освободи ее.
Я пошел к бараку, и хмыкнул про себя, когда Шнырька показал мне его содержимое. Скинув бревно, служившее запором на двух скобах, я открыл дверь. Внутри, как россыпь звезд, на меня смотрели несколько десятков любопытных и испуганных пар глаз, что принадлежали детям, примерно от года до десяти.
«Вот это ты встрял, Сандр!».
– Ха! – закричал малыш лет четырех, и в меня полетел маленький, но вполне оформленный огненный шар.
Я отмахнулся рукой. Доспех на мне всё ещё висел. Шар врубился в стену, и лежащая в качестве подстилки солома занялась огнём.
– Да что ты будешь делать! – в сердцах сказал я.
Тут же подскочила девочка лет семи. Из рук у неё полетели ледяные искры, быстро погасив пожар. Она зыркнула на меня, и отпрыгнула обратно.
Я взглянул на этих ребятишек более пристально, и потянулся к их душам.
Ну, ни хрена себе!!! Все они, даже полуторагодовалый карапуз, были Одаренными. Причём УЖЕ действующими Одаренными.
Да что же тут творится?!
Конечно, ни в какой Разлом мы не поехали. Мы заняли оборону вокруг посёлка, и вызвали два оставшихся «Буревестника», дабы эвакуировать отсюда детей. Их было двенадцать, старшему из которых было десять лет, а младшему, судя по всему, полтора года.
В ожидании «Буревестников» мы прошлись по деревне. Тут были неожиданные и очень приятные находки.
Немного помогла девушка, которая, сначала увидев трупы своих сородичей, впала в лёгкий шок, но затем пришла в себя, и начала медленно, как сомнамбула, рассказывать.
Да, в рейд неделю назад ходил Пастырь со своей дружиной.
Да, такие набеги повторялись примерно раз в месяц, чтобы на алтаре Эпицентра каждый день проливалась кровь «порченых». Да, детей они оставляют в живых, чтобы вырастить из них Настоящих Людей.
Да, иногда они ходят в Разломы.
Да, периодически они нападают на неосторожных Истребителей, кто слишком углубился в Эпицентр.
Но самое интересное было другим. На мой резонный вопрос «Где все добро, награбленное у людей, в Разломах и Истребителей?», она сказала, что Пастырь торговал с «порчеными». На вопрос, что ему могло понадобиться, она ткнула пальцем в сундук в жилище этого самого пастыря, которым конечно, оказался тот здоровенный бугай. Так вот, там лежал аккуратно рассортированный в маленькие пакетики розовый порошок.