А дальше было ещё страннее. Нет, все охранники не погибли, но внезапно те, которые выжили, начали тоже стрелять друг в друга. Пока не остался всего один, который постоял некоторое время, покачиваясь, как сомнамбула, бессмысленным взглядом глядя в пустую стену. А потом приложил пистолет к виску и нажал спусковой крючок.
Ещё камеры показывали, что творилось внизу. И это было вообще дикостью. Учёные, которые были настоящими задротами, и в жизни не поднимали ничего тяжелее ручки, как будто сошли с ума. Причём бойня это была всех против всех. Было видно, как чрезвычайно толстый лаборант методично бил своего коллегу об какой-то металлический лабораторный стол. А в этот момент худенькая девочка-секретарь подкралась сзади, запрыгнула ему на спину и вонзила в ухо ему обычный карандаш, яростно ругаясь.
Все сотрудники лаборатории катались по полу. У кого не было оружия, не расстраивались. В ход шли ногти и зубы. Вид очкастого доходяги, который разрывал зубами артерию своего товарища, впечатлял, в первую очередь, своим сюрреализмом.
За считанные минуты из всего персонала лаборатории в живых остался только один академик, который стоял, ничего не предпринимая, посреди творящегося безумия. Вот он дёрнулся и нажал на кнопку. У кресла откинулись все фиксаторы, и открылись все двери.
Неуклюже подопытный поднялся, и осторожно слез с кресла. Сделал один-второй шаг, как будто привыкая к телу или разминая его. И безошибочно прошёл в комнату управления. Что он сказал академику, было непонятно, так как подопытный стоял спиной к камере, но лицо академика озарило счастливая улыбка. После чего тот упал на колени, склонившись к ногам подопытного. Не вставая с колен, академик протянул руку. Рядом валялась чья-то ручка, и со всей силы вонзил её себе в глаз с такой силой, что она пробила мозг. После этого подопытный оглянулся и кивнул головой, как будто оставшись довольным всем увиденным.
А потом он повернулся и безошибочно посмотрел в камеру. Тонкие губы растянулись в ухмылке. Медленно и со вкусом он провёл оттопыренным большим пальцем себе по горлу. И после этого все камеры выключились.
Император-Дракон посмотрел на генерала, который сейчас был бледнее трупа, понимая и осознавая в полной мере свой провал. У Императора было много вопросов, но сейчас понимал, что ответов он не получит. Он помнил те отчёты, которые показывали потенциал спящего. Такой Силы этот Мир еще не видел.
Если его не было внутри лаборатории, значит, сейчас он где-то на территории Империи Драконов, его Империи. И что с этим делать, Император-Дракон не имел ни малейшего понятия.
* * *
— Так мы кашу не сварим, — покачал головой я, и решительно направился к Арине, которая зашипела при моём приближении.
Я без затей просто влепил ей щелбан, и она истошно заверещала. Нет, не от физической боли. Физическое воздействие моего удара было еле заметное. А вот моё ментальное воздействие, направленное на демона-самозванца внутри неё, долбануло этого урода конкретно, вырубив его на время.
— Алекс? Алекс, это ты? — нахмурилась мать, приходя в себя.
— Да, это я.
— Алекс, прости меня, я не ведала, что творила. Пожалуйста, прости меня!
Она перекатилась с пятой точки на колени, и обхватив мою ногу, начала безудержно рыдать. Трогательное зрелище. Чересчур трогательное для большинства обитателей местного Мира. Оно даже могло бы тронуть Александра Галактионова. Но вот тронуло ли оно Сандра? Точно нет!
Я схватил её за шкирку, и силой оторвал от ноги, в буквальном смысле бросив её на лежанку.
— Прекрати ломать комедию, Арина. Да, ты хотела убить меня в детстве. Но у тебя тогда ещё не было змеиного самозванца внутри. Ты просто хотела насолить своему мужу. Ну, и прикончить невинного младенца, который нарушил все твои планы на счастливую и, главное, обеспеченную жизнь. Как вообще в Роду Галактионовых могло родиться… такое, — я с презрением посмотрел на все ещё хлюпающую и размазывающую слезы по грязному лицу полубезумную женщину.
Я смотрел на неё, а она смотрела на меня. И буквально через секунду она преобразилась, откинув волосы с лица и приняв нормальное выражение. А ещё через секунду на её лице возникла улыбка. Улыбка горечи и… ненависти.
— Да что ты знаешь о моей жизни, щенок? Что ты знаешь, когда маленькую девочку выставляют на продажу, как племенную сучку, для того чтобы поправить своё материальное положение? Ты считаешь, что я недостойна своего Рода? От твоего великого, мать его, Рода, чтоб он сгинул в веках! Нет, это ты ещё не знал мою мать. Вот кто настоящая стерва! Ты не знаешь, как я убежала из-под её опеки, как скиталась и набирала силы. Сама, без чужой помощи. Всё, чего я добилась в этой жизни, я достигла сама. Ты понимаешь это? Понимаешь⁈